зале остались лишь Джоан Дэвис и Пикок, чтобы обсудить кое-какие особенности ее партии. В семь они распрощались. Пикок ушел, а Джоан поднялась в свою гримерную одеться. Проходя мимо гримерной хористок, дверь которой была открыта, она увидела следующую сцену: пьяный до невменяемости Шортхаус повалил молодую девушку и пытался ее раздеть. Надо сказать, что в последние дни Эдвин Шортхаус, как говорится, не просыхал, хотя на его исполнении это не отражалось. Пел он всегда великолепно. Девушку звали Джудит Хайнс. Она была хористка и осталась в гримерной, чтобы заняться своим костюмом. Он ей плохо подходил.
Джудит сопротивлялась, но перевес оказался на стороне грузного пьяного Шортхауса. Джоан пришлось вмешаться. Женщина она была крепкая и не из слабонервных. Какие меры Джоан приняла, уточнять не будем. Важно, что Шортхаус успокоился. Повалился на бок и затих.
Джоан посмотрела на девушку, которая судорожно оправляла платье.
– Он вам ничего не повредил, дорогая?
– Нет-нет, спасибо, – смущенно проговорила Джудит. – Страшно подумать, что могло произойти, если бы не вы. – Она вдруг испуганно посмотрела на лежащего Шортхауса. – А он не?..
Джоан усмехнулась:
– Не беспокойтесь, с ним все в порядке. Дышит. Правда, испарения такие, что хоть противогаз надевай, но это уже другое дело. А вы уходите поскорее домой, так будет лучше.
Джудит засуетилась:
– Да, да, я сейчас. – Она замолкла, а затем, запинаясь, добавила: – Не знаю, как вас отблагодарить, но, пожалуйста, никому об этом не рассказывайте. Я вас очень прошу.
Джоан нахмурилась:
– К сожалению, сейчас уже поздно искать Эдвину замену, а то я бы обязательно настояла, чтобы его убрали из труппы.
– Нет, не надо, – проговорила Джудит со странной горячностью. – Мне будет очень стыдно, если люди узнают.
– Стыдно? – удивилась Джоан. – Но вас не в чем упрекнуть, дитя мое.
– Ну просто стыдно… я не знаю. Очень вас прошу, обещайте никому не рассказывать.
Джоан пожала плечами:
– Хорошо, не буду, раз вы так просите. – Она помолчала. – Где вы живете? Я хочу вас проводить, если это не далеко.
– Вы очень добры, но, право, не стоит беспокоиться.
– Пойдемте, – сказала Джоан, – мне полезно прогуляться.
– А что с ним? – Джудит показала на лежащего Шортхауса.
Джоан махнула рукой:
– Пусть полежит, проспится. Правда, потом он снова напьется, но нас это не касается. Надевайте пальто.
По дороге Джудит призналась Джоан, что «ухаживания» Шортхауса начались одновременно с началом репетиций. А ей было неловко слишком резко его отталкивать. Как же, знаменитый певец. Кроме того, у нее есть молодой человек, тоже из хора, но он музыкант. И не простой, а композитор. Недавно закончил работу над оперой, и Шортхаус обещал кое-какое содействие.
– О, моя дорогая, – со вздохом проговорила Джоан, – советом могут помочь многие. И я, и Адам. А вот