сцену выскочила Магдалена и обменялась репликами с Евой. И тут Адам вдруг вспомнил, что скоро его выход. Вытащил изо рта жвачку, аккуратно приклеил сзади к декорации и пошел на сцену, бормоча под нос проклятия в адрес Эдвина Шортхауса.
К нему устремилась Ева (Джоан). Они обнялись.
– О мой возлюбленный герой, поэт, – запела она и чуть слышно добавила: – От тебя отвратительно пахнет мятой.
К сильному удивлению Адама, второй акт прошел до конца без инцидентов. Влюбленный Вальтер (Адам) убеждал Еву сбежать. Бекмессер исполнил свою неуклюжую серенаду, затем за ним погнался Давид. Подмастерья снова расстроили Резерстона. Сакс увел Вальтера к себе. И наконец явился ночной сторож, дуя в свой рог. Площадь (сцена) быстро опустела, лишь песня ночного сторожа разносилась по безлюдным улицам. Музыка замолкла.
Все было хорошо, но Адам подозревал, что коварный Шортхаус придержал свой огонь до третьего акта, и дальнейшие события подтвердили его опасения.
Дирижер, режиссер и хормейстер собрали артистов на сцене и дали указания, как действовать. Затем объявили перерыв на четверть часа, чтобы они могли выпить по чашке чая. Адам и Джоан сели в партере рядом с Джоном Барфилдом. Сейчас он грыз яблоко.
– Так долго это не может продолжаться, – со вздохом проговорил Адам. – Если Шортхауса не урезонить, он сорвет спектакль.
– А разве можно с ним что-нибудь сделать? – хмыкнул в ответ Барфилд. – Дирекция на его стороне.
– А все потому, что они не осознают, какой Пикок замечательный дирижер. Надо иметь настоящий талант, чтобы заставить так красиво звучать это сборище посредственных скрипачей и духовиков.
– Он молод и полон эмоций, – заметил Барфилд, доедая яблоко.
– А где он, кстати? – спросил Адам.
На сцене рабочие убирали разные предметы, изображавшие улицу Нюрнберга, освобождая место для луга. Сзади электрик беседовал с помощниками. Несколько хористов прохаживались между рядами. Пикока нигде видно не было.
– Наверное, беседует по душам с Шортхаусом, – с усмешкой проговорил Барфилд.
Затем он достал из пакета кусок пирога, для вида предложил угоститься Джоан и Адаму. Они, разумеется, отказались, и он с удовольствием принялся его поглощать.
В задней части сцены оживленно разговаривали молодой человек, которого Адам видел с режиссером, и Джудит Хайнс, недавняя знакомая Джоан.
– Кто этот парень? – спросил Адам.
Джоан пригляделась:
– Стажер со странным именем Борис.
– А девушку, кажется, уже удостоил своим вниманием Шортхаус. Я однажды видел ее с ним.
Джоан нахмурилась:
– Не дай бог. Она милое дитя.
– Из хора?
– Да. Занята в сцене на лугу и танцует с Давидом.
– Судя по тому, как она сейчас смотрит на этого молодого стажера, он ей нравится.
– Девушка молодая, красивая, пусть погуляет, – небрежным тоном заметил Барфилд, роняя крошки на колени. – Я ведь занят в первой сцене последнего