песня есть у каждой твари,
а у властителя – народ.
Где ночью омут сердце ранит
своей глубинной чернотой,
и берег округляет грани
вселенной темной и пустой.
Туда притягивает ряска
меня, познавшего успех.
Она, как позабытый грех,
как стыд скрывающая маска.
Мне ряска год от года ближе.
Она затянет боль и страх
и в лилиях, и в камышах,
в Нолинске древнем и в Малмыже.
По всей российской широте,
где тот же цвет и те же краски.
Где дань, увы, не красоте,
а временной болотной ряске.
Город
Проволочную скуку гну.
Скука тянет меня к окну,
а в окне облака грядой,
город старенький и седой.
Тонет он в синеве теней,
словно маленький мавзолей.
В нем ни грома, ни тишины,
только музыка – со стороны.
Только ветер, несущий пыль,
что родилась на дне веков,
то ли выдумка, то ли быль —
песнопение каблуков.
Дробь минут и шаги часов,
дверь в запретное и засов.
Цепь для прочности и крючок.
Что за дверью – о том молчок.
Ты не стой на пути чужом,
дверь откроется – в никуда.
Это будет ещё хорошо,
Если там за дверью – звезда.
Лучше выслушай изнутри
скрип петель и сумей понять,
сколько двери не отворяй —
от себя уже не уйти,
город каменный не обнять,
и полями не обойти…
Он всегда на твоем пути.
Речка
Жизнь начинается там, где исток
речки, которая в зарослях вьётся,
кружится, тянется, тенью прервётся,
ветвью, купающей в ней лепесток,
камнем, запущенным в воды залива,
птицей, летящей наискосок,
рыбой, пугливо блеснувшей со дна,
мыслью, которая обнажена.
Словно сквозь годы текущий поток,
речка всё вымоет в мыслях до срока,
высветит то, что почувствовать мог,
если б душа не была одинока.
Девочка
Картина мира выглядит непросто.
Она порою скроена убого,
но на картине девочка – подросток,
чей взгляд непритязателен и робок.
Серов иль Репин – нам какое дело,
кто подарил ей пагубную славу.
Она глядит светло и неумело
на древнюю печальную державу,
где паруса надежд всегда надуты
очередным нелепым искушеньем,
где, лязгая, смыкаются редуты
перед большим бессмысленным сраженьем.
Она не остановит этой смуты,
она привыкла видеть мир иначе.
Но знаю я, что каждую минуту
она осознает, что это значит.
Не потому, что сердце неумело
колотится под платьицем убогим,
а потому что в юности несмелой
ничем