год. Осторожности он еще не научился. В Плине не было ни одного мужчины, с которым он не готов был бы подраться ради одного удовольствия, и не случалось ни одной дикой выходки, где он не был бы зачинщиком. При упоминании имени Джо Кумбе старики только головами качали.
Девушки Плина, когда он смотрел на них в церкви, заливались краской, чего он явно и добивался, и, собираясь в стайку, хихикали и взволнованно шептались, когда он проходил мимо них по улице. «Как бесчестно он обошелся с Эмми Типпит», – шептала одна. «Ах, а теперь, говорят, он занялся Полли Роджерс», – шептала другая. И они принимались гадать, кто окажется следующей жертвой. Что, если одна из них? Тайный огонь желания загорался в их сердцах, и погасить его было выше их сил.
Джозефу было самое время уходить в море. Именно это он и собирался сделать.
Совсем скоро он поступит юнгой на «Фрэнсис Хоуп» к капитану Коллинзу, мужу Сары Коллинз.
Джозеф чувствовал, что мечта всей его жизни близка к осуществлению. Уйти в море, бросить Плин и его скучных, сварливых людишек, которые вечно мешали ему делать то, что хочется. Он не боялся, что на баркентине придется вести трудную жизнь, терпеть грубое, хуже, чем с собакой, обращение, долгие часы проводить в промокшей насквозь одежде, довольствоваться скудной пищей и несколькими часами сна в сутки; это жизнь настоящего мужчины и, несмотря на необходимость с утра до вечера подчиняться чужим приказам, вольная жизнь. Он смеялся над Сэмюэлем и Гербертом, которые, проведя целый день на верфи, возвращались домой такими довольными и гордыми собой. Что знают они о настоящей работе? Ледяной вихрь и пропитанные морской водой паруса, скользкие палубы во тьме, жесткие, режущие пальцы канаты, волны и ветер, восставшие против твоей жизни, крики и проклятия грубой команды… Никто из близких не завидовал ему – никто, кроме Джанет, его матери. В свои сорок два года она не изменилась; время не сказалось на ней. Не было у Джанет ни морщин под глазами, ни седых прядей в волосах.
Родив шестерых детей, она по-прежнему оставалась стройной, как молодая женщина. Глаза были дерзкими и бесстрашными, подбородок еще более решительным, чем прежде. Только она завидовала Джозефу. Ничего не желала она так страстно, как быть с ним рядом на его первом корабле, делить с ним все лишения и опасности.
Еще прежде, чем он пришел к ней, прежде, чем родился, она знала, что море призовет его к себе, как призвало бы и ее, будь она мужчиной.
Она гордилась тем, что Джозеф станет моряком, но сердце ее холодело от боли при мысли о расставании. Она презирала себя за эту слабость, она, никогда не боявшаяся ни смерти, ни опасности. Рассудок говорил ей, что дух ее последует за Джозефом; но тело ее требовало его тела, ей было невыносимо сознавать, что его глаза уже не засветятся при встрече с ее глазами, что голос его уже не коснется ее слуха, что руки его уже не обнимут ее плеч. Она должна бороться с этой слабостью, бороться всеми силами, которых ей не занимать, бороться и победить самое себя.
Она не пыталась скрыть свою боль от Джозефа;