отчего у той был глупый вид, словно у пьяной. Не забыть бы сказать ей об этом.
– Да, – только и промолвила она.
– Не… не простудись… не заболей, не забудь, что вечерами уже прохладно, – сказал он ей с отчаянием в голосе.
– Нет… ах! Нет! – Джанет с удивлением слышала собственный голос, глухой и холодный. – До свидания. – Она с ужасом посмотрела на него, ее глаза пожирали его лицо, руки нелепо вцепились в шаль. – Ты уезжаешь?
Он отвернулся от нее и с воплем соскочил в шлюпку.
«Наляжем на весла, помчимся, как черти».
Шлюпка заскользила по воде, и он исчез.
Неожиданно, призывая на вечернюю молитву, зазвонили колокола Лэнокской церкви.
Обычно они звучали светло и мягко, навевая покой и умиротворение, но сейчас гремели громко и яростно. Страшные, монотонные, неумолимые в своем нескончаемом призыве, звучали они в ушах Джанет, сливаясь в дикое смешение звуков.
Томас подошел к ней и взял за руку.
– Тебе дурно, дорогая? – ласково спросил он. – Не тревожься за парня. Уверен, он скоро встанет на ноги.
Не в состоянии вымолвить ни слова, она молча покачала головой и закрыла уши руками.
– Это всё колокола! – неожиданно воскликнула она. – Неужели они никогда не умолкнут, никогда?
Дети с любопытством смотрели на мать.
– Мама, дорогая, идем в церковь, – сказала Мэри, – и все вместе помолимся, чтобы Джо вернулся к нам целым и невредимым.
Томас достал часы.
– Пора отправляться, – неуклюже начал он. – Насколько я помню, мы за всю нашу жизнь ни разу не опаздывали.
Они стояли у причала, кучка добрых, нерешительных людей, которые далеко не одинаково воспринимали случившееся.
Джанет запахнула накидку и застегнула ее под подбородком.
– Нет. Мы не должны опаздывать.
Покинув порт, они свернули к холму. Колокола ненадолго смолкли, но их сменил другой звук, на сей раз доносившийся из гавани, – лязг и скрежет цепей. «Фрэнсис Хоуп» поднимала якорь.
Кумбе поспешили к ведущей через поля гати. Они старались говорить легко и естественно, но все видели молчаливое горе матери. Бедняга Томас, желая взбодрить и утешить ее, сделал только хуже.
– Хм. Что ж, нам, конечно, будет не хватать парня в доме, его голоса. Без него дом покажется совсем другим.
Колокола снова зазвонили, резко, настойчиво.
Джанет старалась не допускать этот звук в свои мысли, старалась вообще ни о чем не думать. Стояла осень, ее и Джозефа любимая пора. Хлеба созрели и были убраны, осталось лишь короткое, колючее жнивье, которое цеплялось за ноги. Кусты шиповника и боярышника были усеяны красными плодами, в садах Плина клонили долу свои гроздья пунцовые фуксии. Внизу, в Полмирской долине, под Лэнокской церковью, золотистый папоротник доходил до пояса и мягкий лишайник льнул к стволам деревьев. С ферм пахло навозом и горьким дымом, поднимавшимся над кострами, на которых сжигали опавшие листья. Набухший ручей с громким журчанием бежал по плоским