Я велел Халилю обуть сапоги. Нельзя же было, в самом деле, допустить, чтобы заморский гость прошел в носках мимо жильцов нашей шлакобетонной пятиэтажки! Вера и Александр повели араба домой, на четвертый этаж, а я, чтобы заплатить таксисту, побежал занимать деньги у соседей.
У всех так пересохло во рту, что сперва мы пили, хлестали воду и долго не могли напиться. Потом Александр с Халилем, не переодеваясь, ушли в гостиную, сели перед телевизором и заснули, а мы, старшие, усталости не знающие, выпив по чашке крепкого чая, вполне пришли в себя и стали разделывать грибы. Весь пол в кухне был застелен газетами и завален грибами. Груду волнушек и груздей мы отобрали для соления, груду подберезовиков и подосиновиков для отваривания, двести штук белых для сушки, и еще немало у нас осталось для жарехи.
Спускались сумерки, но света уличного пока хватало. В кухне сушились, варились и жарились грибы. Аромат стоял такой, что на следующий день нам о нем докладывали соседи.
Когда грибы поджарились, и Вера подала их с картошкой, мы позвали Халиля и Александра ужинать.
– Поешьте – и в постель! – крикнула Вера из кухни.
– Просим господ к столу! – добавил я.
Сын явился сразу и, зевая, потягиваясь, спросил:
– А Халиль где?
– Как где? – сказала Вера. – Вы с ним вместе телевизор смотрели! Там же, наверно, в кресле и спит!
– Да нет его! Я думал, он к вам ушел!
– Интересно, где он может быть? – сказал я. – Мистер Халиль! Мастер Халиль! Эй!
Араб не отозвался.
Пошли искать. Заглянули во все углы гостиной. Открыли двери на балкон, на лестничную клетку. Полезли в чулан и в платяной шкаф в прихожей. Проверили туалет с ванной. Нигде гостя не было. Как-то мы сразу не подумали о том, что он может прятаться в супружеской спальне. Что ему там было делать? В спальне у нас стояли только кровать, тумбочка, кресло и журнальный столик, даже дивана, чтобы, не раздеваясь, прилечь, не имелось. Однако зашли, посмотрели вокруг и задержали взгляд на кровати. Она, как с утра ее застелили синим тканевым покрывалом, так и осталась застеленной, но на ней кто-то похрапывал, и в изголовье из-под сморщенного покрывала выглядывала моя старая фетровая шляпа, а в изножье торчали разрезанные яловые сапоги, целясь мысами в потолок.
– Вот это да! – зашумел Александр. – Мы его ищем по всей квартире, а он тут припухает!
– Тсс! – сказала Вера и поднесла палец к губам.
Она разула крепко спящего Халила, сняла с него измятую, пропеллером закрученную шляпу. Он пошлепал во сне губами и, глотая слюну, пробормотал:
– У нас акули, у нас крокодили!.. Бедуины смелий народ!..
– Бедный мальчик! – прошептала моя жена. – Не нашел сил разуться и снять шляпу!
В глазах у нее блеснули слезинки, и я убедил жену совсем молодой, склоненной над кроваткой нашего младенца-сына.
– Да, – сказал я тоже шепотом, – натерпелся малый. Настрадался. Последние метры до чужой супружеской постели преодолел в тяжелой прострации. Однако в лесу держался молодцом.
– Наш