косяк, а другой за горло.
– Нет-нет! – Дарья поймала руку Николаева, он хотел поддержать Марию. – Не трогайте! Не толкайте её! Я сейчас!
Она умчалась на кухню и через полминуты принесла стаканчик – колпачок из-под какого-то лекарства, а в нём немного прозрачной жидкости. Осторожно поднесла к губам Марии и вылила внутрь всё содержимое.
– Просто подержи во рту, – Дарья смотрела в её глаза. – Просто подержи, не пробуй глотать. Потерпи чуть-чуть!
Минут через пять Марии стало легче настолько, что сумела проглотить то, что оставалось во рту. И ей дали ещё. А ещё минут через пять она сумела дойти до кухни и сесть там на стул. Дарья сбегала за пледом и подушкой.
– Извините, – едва слышно прошептала Мария, подняв голову. – Вроде и на ночь пила все эти колёса, а толку нет.
– Сейчас чай будет, – Дарья погладила её по голове. – Выпьешь крепкого чая, станет лучше.
Половина пятого утра. Уже час они сидели на кухне – молча пили чай. Едва он заканчивался, Дарья заваривала новый, и каждый раз новый. Сортов чая Николаев купил восемь – всё, что перечислила Мария. И почти всё ему очень нравилось.
Кошка сидела на коленях Марии и громко мурлыкала.
– Только сейчас дошло, – Мария подняла взгляд. – Ты столько раз рассказывала свою историю, а я только сейчас поняла. Ты простила её, и она ушла, да? Вернулась к живым… – Мария помотала головой. – Вернулась к себе.
Дарья кивнула.
– Я не сразу поверила, что умерла, – Мария отпила чая. – А когда поверила, мечтала найти эту сволочь, что сидела в тракторе. Где угодно, на том свете, на этом. И точно так же переехать, чтобы кишки так же наружу полезли во все стороны. Хотя я сама была дура, сама поскользнулась, потому что не смотрела, куда иду. Я сказала себе тогда, что никогда его не прощу.
Дарья опустила голову.
– Теперь не знаю, – Мария отпила ещё. – Теперь, наверное, я бы его простила. У него, поди, семья была, или есть, не знаю. Если бы он так же погано умер, я бы всё равно там не ожила.
– Попробуй, – тихо предложила Дарья, взяв её за руки. – Попробуй прямо сейчас.
– Я не знаю, кто ты, – Мария посмотрела вверх. – Не знаю, что потом с тобой было. Но если от этого тебе может стать лучше, я тебя прощаю. И прости меня за то, что я желала тебе смерти. Глупая была.
Её губы задрожали. Дарья метнула взгляд в Николаева. Тот кивнул и тихонько покинул кухню, осторожно прикрыв за собой дверь. Он успел услышать, как плачет Мария, и от этого, если честно, самому становилось почти невыносимо.
Он вспомнил лицо шофёра – точнее, оба лица. И того, кто вёл ту злосчастную машину, и водителя «КамАЗа». Наверное, я тоже могу простить обоих, подумал Николаев. Вот только смогу ли сказать так, чтобы сам поверил. Слишком мало прощал, это точно. Вроде и не держал никогда обиду, а вот по-настоящему тоже не прощал.
Он понял, что сидит у себя в комнате, прижав ладони к лицу, а Дарья сидит на полу, перед ним.
– Она спит, – шепнула