за очередную смерть. Приезжайте в конце следующей недели».
Я наскоро удаляю сообщение, раздраженный от легкомыслия заказчиков. Сколько раз говорить – мы не пользуемся мобильным телефоном, любой мобильный телефон – уязвимей всякой жизни. Решаюсь ответить и набираю ок, то вместо краткого согласия выходит то «около», то «Оксана».
Только прячу телефон, как тот снова дрожит. Я даже по вибрации чувствую, что звонят с работы. Ну, то есть я, конечно, ничего не чувствую, просто восемь из десяти звонков мне поступает из отдела. Два других остаются за матерью.
Я киваю и угукаю – принял, говорю, есть, сейчас буду. Трудно спорить с руководством, от которого зависит твоя более или менее финансовая стабильность.
Гриша таращится. Отвечаю, все понимает.
– Сынок, – говорю, – ты это, тут такое дело…
Он кивает и уже готов развернуться, чтобы идти домой. Отцепил руку и поплелся к бордюру под предлогом разборки с развязавшимся шнурком, а сам до того раскис, до ожидаемых пробивающихся слез.
– Ты куда собрался? – спрашиваю.
– А ты куда? – хнычет Гриша.
– Я? Я-то никуда, с чего ты взял?
Смотрит недоверчиво, наматывая шнурки на палец.
– Что у тебя там?
– Ничего.
– Гриш, я никуда не собрался. Но сейчас я позвоню бабушке. Слышишь?
– Зачем бабушке? Не хочу.
– Вы пока в очереди стоите, я туда-сюда. Мне в одно место надо сгонять.
– Опять с бабушкой, – хнычет Гриша.
– Полчаса времени. Договорились?
Молчит и всхлипывает чуть слышно.
– Григорий, – говорю я как можно серьезней, что за хныканья? Ты же мужчина! И Гриша клонит голову.
Мне некуда деться. Я должен работать и зарабатывать, потому что у сына должно быть будущее.
Стоим ждем бабушку. Очередь растворилась и прежде многоголосые женщины уже хихикают перед клетками, придерживая за болоньевые капюшоны избалованных детей. Гриша сидит на бордюре и завязывает в узел длиннющие уши бесформенного Плюхи. Надо сказать, чтобы немедленно поднялся, отморозит все, что можно, хуже – начнет болеть и придется думать, как справиться с детской простудой. Но сейчас я виноват и должен либо молчать, либо исправлять ошибки.
Телефон разрывается, а жизнь все крепнет и крепнет, и никогда не пройдет.
2
– Да ты нормальный вообще, – подкалывает Гнус, мой напарник по сектору. – А чего праздновал? Меня бы позвал.
– Че-то втихую решил.
Гнусов любитель побухать и каждый вечер находит достойный повод, чтобы опрокинуть одну-вторую и, если позволит доброе оперское сердце, третью. В прошлую пятницу мы праздновали, например, очередное раскрытие, когда Лехе пришлось рапортовать об использовании боевого ПМ, во вторник ловили градус по случаю высадки из ИК нашего старого клиента по кличке «Мирный», который делает определенную статистику отделу уголовного розыска своим неугомонным воровским