Тени звезд. Питер Олдридж

боль в запястьях и ранах, и, сдавшись окончательно, разжал пальцы, выпуская рукоять меча.

      – Они отобрали твою силу. – прошептала Джина у него над ухом. – Обладай ты всей своей мощью, и наше сражение затянулось бы на целую вечность. – легким дыханием она коснулась его затылка и отстранилась, позволяя Джареду вдохнуть.

      – Я всегда была слабой, Джаред. Слабее остальных. – произнесла Джина, зажимая кровоточащую рану на шее. – В своей наивности я полагала, что иные пути, кроме ненависти помогут мне стать сильнее, и я училась сражаться с честью, тогда как честь никогда не побеждала страха. И тогда, когда тьма в моем сердце взяла верх, тогда, когда первая кровь пролилась мне на руки, я осознала, что только ненависть и боль способны придать мне сил. И я покорилась темноте, осознанно избирая этот путь, и все во вселенной причиняло мне боль, и через эту боль, разрывающую меня на части, я обрела свою силу. Я обрела свою силу кровью. Я плохой герой, Джаред. И если ты стремишься к свету, если в твоей душе есть осколок надежды когда-нибудь узнать, что значит быть свободным от боли, то тебе предстоит избрать иной путь. Не меня. Я потеряна в бесконечности веков, и моя жизнь имеет не больше смысла, чем любая иная, и это значит, что она не имеет его вовсе. И в ней столько боли, что, раздели я ее по капле между всеми существами этой планеты, и они вмиг станут несчастны.

      – Для меня нет иного пути. Ты – единственная тропа в беспросветной неизвестности моей жизни. – ответил ей Джаред, выпрямляя спину. – Я не иду туда, где мерцает надежда, потому как любая надежда для меня не более, чем ложь. И если ты ведешь меня на смерть, я добровольно последую за тобой. Даже если у меня будет иной выбор, я чувствую, что должен идти туда, куда движешься ты сама.

      Джина ничего не ответила. Она касалась его руки, и пальцы ее подбирались к широкому запястью, отмеченному синими выпуклостями вен. Застыв на секунду там, где можно было почувствовать пульс, она отняла руку и заглянула во влажные сияющие глаза Джареда, различая темные струны среди кристаллов хризолита.

      – Мы встретимся на рассвете дня, Джаред. – прошептала она. – Но не ищи меня сегодня, не следуй за мной. Это все, о чем я могу тебя сейчас просить.

      – Едва ли я в праве обещать тебе это. Боюсь, искать тебя в ночи, при свете дня, в тумане и в рассветной тиши, в сумерках городов, в воздухе гор – это все, на что сейчас способно мое сердце. Мне некуда больше идти, мне не за кем больше следовать. – и с тяжкой болью он оставил ее одну, в полумраке комнаты, полной теплой жизни, в полумраке ожидания и холодной тоски. Он ушел.