духовной энергии, предохраняющей ее вот уже три года от всех наших внушений, простых и гипнотических… Но, повторяю, вот уже три года, как мы наталкиваемся на сопротивление.
– Раз она русская, то это понятно, – холодно заметил Гольдман, прищуривая свои раскосые глазки. – Все эти православные носят на груди знак, получаемый при рождении, и он дает им силу сопротивляться… многому… Я бы посоветовал вам, друзья мои, не вступать в борьбу, могущую стать опасной, из-за такого пустяка, как женщина. Как бы красива и умна она ни была, но найти другую, еще красивей, не так уже трудно. Начинать же борьбу с символическим знаком, получаемым русскими при крещении, вещь рискованная. Подобная борьба может завести нас слишком далеко…
– Я присутствовал при дебюте этой актрисы и убедился в том, что она чрезвычайно понравилась не только «Кайзеру», но эта русская, к сожалению, очаровала императрицу чуть ли не больше, чем «Кайзера». Следовательно, помешать ее приглашению в императорский театр, по слухам уже подписанному, и увлечь ее из Берлина куда-нибудь, где мы могли бы распоряжаться, не опасаясь непрошеных вмешательств и любопытства, хотя бы прокурорского, вовсе не так легко.
– Что же, нам признать себя побежденными и оставить какую-то девчонку, назарейку, торжествовать над нами? – вспыльчиво крикнул один из представителей Италии. – Это было бы унижением для масонства столько же, как и для нашей всемогущей Алит.
Гольдман спокойно улыбнулся.
– Я не вижу никакого унижения в том, что мы добровольно отказываемся от плана, признанного неудобным или требующего слишком больших жертв. Раз избранное орудие ничего не подозревает, то его можно просто оставить в покое, ничем не рискуя.
– И, как знать, – подтвердил граф Вреде, – быть может, можно будет использовать ее влияние на императора без ее ведома? Если ей удастся заинтересовать «Кайзера» настолько, чтобы отвлечь его от некоторых «планов», слишком неудобных для нас, то это было бы чрезвычайно выгодно.
Барон Ротенбург заметил тоже в свою очередь:
– Я разделяю мнение графа Вреде и советовал бы оставить в покое эту актрису. Женщины, завербованные силой или хитростью, бывают слишком часто опасны. И раз эта ничего не подозревает о нашем существовании и о наших планах, то и мы можем спокойно позабыть о ней и о них… В женщинах у нас никогда недостатка не будет. В том порукой наши вербовщики, раскинувшие свои сети на всю Европу. Из бесчисленных «номеров», доставляемых в наш «центральный склад» из всех государств мира, всегда можно выбрать достаточное число красивых женщин, более подходящих для роли орудия, чем эта русская актриса, не покоряющаяся воле такого опытного и могучего «инспиратора» и гипнотизера, как Джевид Моор. Повторяю мой совет – забыть о существовании этой актрисы, благо она не подозревает правды.
– А если это не так… – медленно возразил председатель. – Если она подозревает слишком многое, а, пожалуй, даже и знает кое-что? Я вижу волнение на лицах ваших, досточтимые собратья, и спешу успокоить