в слова и предложения. Она быстро покосилась на Мелиссу – та сосредоточенно чесала в затылке кончиком ручки, выданной госпожой Страйпер, и ломала над чем-то голову. Габриэль осмотрела аудиторию. Судя по её наблюдениям, она была единственной в классе, кто не чувствовал никаких затруднений в том, чтобы выбрать правильное решение или же дойти до него самостоятельно. У Гордона Фэя было несчастное лицо, как Габриэль показалось, оно было даже более несчастным, чем на математике. Джоанна перемигнулась к Ооной, что-то придумала и старательно приникла к своей парте. Амелия Факт не поднимала головы, кончик её ручки смешно подпрыгивал над её плечом. Габриэль поймала себя на том, что свою ручку ей хочется изгрызть, несмотря на то, что это явно не придётся по нраву госпоже Страйпер, которая эту ручку ей выдала.
«Я волнуюсь? – спросила она себя и ненадолго замерла за партой, прислушиваясь к своим ощущениям. Даже неугомонные мысли, связывавшиеся друг с другом в бесконечную лестницу, ей удалось утишить, и тогда ответ пришёл к ней. – Нет, – решила Габри, наконец, – да и зачем бы я вдруг стала?..»
Ещё совсем немного времени прошло, и госпожа Страйпер, с торжественным видом покидая своё место за столом, откуда она проницательным взглядом окидывала прилежных – и не совсем – учеников в поисках нарушителей правил, объявила:
– Экзамен окончен! Прошу, оставайтесь на своих местах, пока я не соберу ваши работы… Результаты будут объявлены через две недели после окончания учебного года, но, надеюсь, что вы об этом уже знаете.
– Да, мэм, – нестройным хором откликнулись студенты.
Госпожа Страйпер быстрой и лёгкой походкой, как будто ей не было, на примерную оценку Габриэль, немногим более пятидесяти лет, прошлась между рядов. К ней навстречу тянулись усталые руки, протягивающие белые листки с аккуратно заполненными бланками, а госпожа Страйпер торопливо собирала эти листки в одну высокую и плотную стопку, которую она ещё и спрессовала сверху своими ладонями, когда вернулась к столу и водрузила работы на него. Габриэль уже начинала чувствовать себя спокойной и свободной, словно птица, которая впервые ощутила чистоту и головокружительное счастье от полёта. Она снова покинула класс одной из первых, но теперь ей хотелось не прятаться ото всех и искать ответа на какие-то ненужные и совершенно глупые вопросы, а, напротив, её одолевало желание смотреть каждому встречному в лицо с гордой улыбкой и утверждать, что она, Габриэль Хаэн, полноправная победительница и королева нынешнего дня.
– Ну что? – с измученным видом спросила Мелисса, поднимая на них потухшие глаза. – Ещё столько дней каторги впереди…
– Скорее, – задорно подмигнув, улыбнулась ей Габриэль, – уже один день каторги остался позади!
* * *
Быстро пролетели дни суматошной экзаменационной недели. Никакими особенными происшествиями последовавшие экзамены не отличились, исключая лишь то, что в классе Люсинды