лапами, и, перелетев через нас, приземлился на ноги. Это впечатляло. Затем его рука унеслась куда-то, стремительно мелькнуло лезвие, и миг спустя какая-то игла вонзилась прямо в глаз мертвого кабана. Признаюсь, я похолодел: это ведь мог быть и мой глаз, и глаз государя!
А в следующий миг иглы, быстрые, как стрелы, засверкали у наших глаз… но ни одна из них нас не задела!
Герцог недобро усмехнулся и крикнул черным людям по-аморейски:
– Эй, циркачи без лиц! А что ещё вы можете? Слабо сразиться, как мужчинам? Ставлю свою добычу, вот эту жирную свинью: ваши палки обломятся о славный меч Нарбонны!
Голос, низкий и шипящий, точно гад какой ползучий отвечал нам, произнес:
– Жалкий глупец! Ты в нашей власти. И твой друг. Меч не спасёт тебя. Ты будешь страшно умирать. Ты будешь умолять о смерти, как о высшей милости богов. Но у тебя есть шанс спастись…
– Позволь, я догадаюсь сам. Мне нужно сдаться вам на милость, вам, подлым амореям?
«Чёрные» затряслись в беззвучном хохоте, и шипящий голос ответил:
– Нет, мы не амореи. Но даже мы, сильнейшие из сильных, склоняемся перед Божественным Престолом…
Теперь расхохотался герцог:
– Вы хвастуны и трусы, а не сильнейшие из сильных. Я не боюсь вас. Тем более, я вам не сдамся!
С этими словами государь первый бросился на аморейских прихвостней. Взвился огромный меч и разрубил одного из «чёрных». Но что это?.. Меч прошел сквозь «чёрного», словно того и не существовало вовсе! А следом «чёрный» превратился в тень, и эта тень, подобно дыму от угасшего костра, начала расползаться во все стороны…
– Какой же ты глупец… – вновь услышали мы низкий шипящий голос… а следом «чёрные», извиваясь в беззвучном хохоте, исчезли, все до одного.
И лишь теперь мой герцог по-настоящему испугался.
– Колдовство… – простонал он. – Проклятое колдовство!
Я бросил взгляд туда, где должен был лежать убитый им кабан. Я был готов к тому, что и кабан развеется – но он лежал на земле, как надлежит лежать мертвой туше.
Ребенку было бы понятно: всё это неспроста!
Мы снова не успели собраться с мыслями. Раздался дикий вой, и поневоле защемило сердце. А следом я увидел ИХ.
ОНИ стояли по окружности поляны – огромные, серые, с пылающими животной злобой глазёнками. ОНИ походили на волков не больше, чем на обезьян. ИХ длинные хвосты стояли торчком, как у котов, готовых к нападению. Я знал, кто эти твари. Мы видели таких в зверинце Миклагарда; Кримхильде, помню, тогда стало дурно от одного вида ИХ. Эти нечистые создания, как объясняют амореи, развились из-за многовековых мутаций Эфира. Живут они в мрачной Стимфалии и запретной Метиде, питаются человечиной; а ещё слыхал я, амореи нарочно скармливают им плохих рабов. Зовут ИХ ликаонами, по имени мифического царя-эллина, который будто бы прогневал Зевса и обращен был им в волчище.
Каким недобрым промыслом мутанты-ликаоны очутились тут, на нашей нарбоннской земле,