в три-четыре раза».
– Ах вы, плут! – рассмеялась София. – А не боитесь вы, что я, вернувшись в космополис, сразу же начну сражаться с вами?
– Это моя заветная мечта, – проникновенно вымолвил Корнелий. – Вы сами посудите: избранники народа у меня в руках, Сенат всецело за моё правительство, чиновный люд мечтает угадать мои желания… я изнываю без борьбы, теряю форму: вы разве не заметили, как скверно я смотрюсь? Если бы знал, сколь власть ужасна, я ни за что бы сам её не домогался.
– Дядя, вы самый искусный совратитель из всех, кого я знаю. Вы без труда уговорили бы весталку. Но не меня! Вашу заботу я ценю – и вы меня поймите. Я влюблена, и мне любовь важнее власти.
– Вы дарите свою любовь тому, кто вас не стоит.
– Довольно! Ваш труд напрасен, вам не разбить нашу любовь, и не пытайтесь даже! А попытаетесь – я страшно отомщу вам, дядя!
Корнелий пожал плечами.
– Мне незачем пытаться, дорогая. Глупец, кто жаждет лед взломать словами: придет весна, и лед растает сам. Я давно понял, что ваш обманчивый союз никто разбить не властен; вы сделаете это сами, вы и Марсий. Вы слишком разные, как астроном и звезды. Любому астроному кажется, он видит беспредельный Космос – на самом деле звезды лишь светят ему, влекут в глубины мироздания, туда, где астроном не властен побывать; самый великий астроном не в силах глазом разгадать Вселенную! Равно и Марсий: он любит крохотную часть того манящего создания, которое зоветесь вы, он не желает видеть ничего иного, его взор беден, он не в состоянии полюбить вас всю, не только красоту и страстность, но также ум, коварство, тягу к славе, влечение к игре и чувство долга… вся ваша личность попросту не может уместиться у него в сознании! Придет один печальный миг, он в вас откроет нечто, на что упрямо закрывал глаза, – и ужаснется неудержимым страхом ловца жемчуга, который опустился в неведомую глубину, нашел диковинку и вот не знает, как охватить её руками, как вытащить на свет, не захлебнувшись. Я больше вам скажу, София: когда он вас увидит, правда убьёт его. Молю богов, чтобы в миг его прозрения вы не оказались рядом!
– Я не хочу вас слушать! – воскликнула она и бросилась к двери; Корнелий не удерживал её, а лишь смотрел ей вслед; она сама остановилась, словно терзаясь размышлением.
– Ну, отчего вы молчите? – услышала она. – Я знаю, что вас гложет. Вам робость не к лицу, отвагой равная Афине, так спрашивайте же!
София задрожала, и мысль возникла у нее: а может, дядя сам замаскированный ментат, ведь он читает её мысли!
Она медленно обернулась и, пряча взгляд, произнесла:
– Три месяца, как из нарбоннского удела ушли войска Империи…
– И вас интересует, почему никто о нем не вспоминает, – закончил Корнелий. – А зачем? Вы думаете, я стану направлять легионеров, чтобы их сапогами втоптать в землю свободу вашего любимца Варга?
– Он не мой любимец, – быстро произнесла она.
– Ваш, знаю,