четыреста одиннадцатый и, ухватив меня за руку, подвел к ближайшему блоку.
– Догадываюсь, что это за место, – шутливо произнесла я, – и предупреждаю заранее: на хорошем уровне владею боевыми искусствами.
– А я освоил практики усыпления бдительности. Есть сертификат за терпение и сообразительность.
– Покажешь? В нашем мире доверяй да проверяй.
– Тише, – подводя меня к двери жилого блока и приложив указательный палец к губам, прошептал Панин. – Недоверие не достойно звания абсолютовца.
Стена блока оказалась с внешней стороны интерактивной, и на ее поверхности появился очередной лозунг: Абсолют – это ум, честь и совесть нашей эпохи».
– Проходи, – улыбнулся Панин, а я дернула ручку двери и переступила порог помещения.
Глава 3
– Есть будешь?
Комната оказалась маленькой, три на четыре метра в бледно—голубых тонах. Спартанская обстановка: ничего лишнего, только три кресла, одно из которых развернуто и задвинуто в угол, два – возле интерактивного окна.
– Буду, но не здесь и не сейчас. Ты поговорить хотел. Выкладывай, и я отправлюсь восвояси.
– Присаживайся, – кинул мне Панин, направляясь к противоположной стене. – Система, два калорийных ужина и санитарную кабину.
Из стены выехала рама, напоминающая собой грани куба и заполнившая пространство комнаты на четверть. Но расстояние для прохода между противоположной стеной и кабиной осталось. Нижняя плоскость кабины исполняла роль пола, на котором стоял, будто металлический цветок, умывальник. Немного дальше – унитаз, и за ним – узкая душевая кабина. На боковую плоскость пристроена стенка—гармошка, чтобы при желании изолировать кабину от остального помещения.
Я подошла к интерактивной стене, где сейчас красовалось изображение распахнутого настежь окна, за которым виднелись горы с белесыми шапками снега, и прикоснулась к гладкой поверхности. Система отреагировала моментально, высветила над моей ладонью приветствие и вопрос: «Хотите сменить иллюстрацию?» Я нажала на подтверждение и отняла руку от прохладного экрана. Библиотека фотографий оказалась богатой на виды планеты. Выбрала пейзаж пустыни.
– Ты не изменяешь себе, – произнес Панин, и до моих ушей донесся звук текущей воды.
– Почему бы и нет? Руки мой, тут очередь.
– Ага, – хмыкнул парень. – Не даешь получить удовольствие от элементарного действия. Вредина.
Я расположилась в кресле, полностью развернувшись к стене лицом. Санитарная кабина была сразу за спиной, но я не поворачивала головы.
«Вредность, – как говорил мне раньше Панин, – твое второе имя». А я и не спорю, находит на меня иногда, ничего поделать не могу. К тому же день оказался крайне трудным, голова стала тяжелой, хотелось покоя, а не пикировок с бывшим любовником.
Максим Соловьев – неожиданно возникшая проблема. М—да, светловолосая, голубоглазая, я так думаю, что голубоглазая,