разъездах свидетельствовала об этом. Вот он стоит, в домашних условиях, вытянутые колени трико – словно вялые, сдувшиеся пузырьки, тугой живот обтягивает резинка трико, этой же резинкой приятно так, оттягивая её, беспечно хлопать по животу в ожидании обеда, другой рукой, не менее свободной и весёлой, хлопать по бедру жены, занятой приготовлением пищи: «Ну как там, скоро?» А потом возвращение к очень удобному пьедесталу – на диван, к свежей прессе. Он любил, чтобы всё было свежее.
Сам же Гостев – пока лишь гипсовая копия. Что-то общее с отцом в повадках (хлоп резинкой, хлоп!), в выражении глаз (очень хотелось её оттянуть), но не хватает твёрдости (дома трико, противясь соблазну, он не носил). Он ещё рос, и в росте обнаруживалось сходство. Он это замечал за собой (ему было неприятно) и старался ограничивать свои отношения с отцом. Поменьше разговоров. Поменьше выяснений точек зрения на различные явления жизни. Но разговоры случались. Глядя на экран телевизора, на то, как развесёлые, совершенно одинаковые девицы под музыку вскидывают ноги, опыт ставил перед юностью серьёзные вопросы. Отец спрашивал Гостева: «Как они тебе?» – «Неплохо», – отвечал покладистый сын. – «Неплохо», – передразнивал отец. – А что же ты сидишь?» Потом вздыхал и смачно щёлкал резинкой трико по животу.
Отец верил в газеты, мать – в холодильник. Продукты – её любимое слово.
Она не понимала, почему у отца такой интерес к газетам. Со стороны казалось, что он читает их потому, что на что-то надеется. Что-то должно произойти. Но ничего не происходило. Всё было хорошо. Плохо было там, где газет этих не читали. Если бы ещё и она заинтересовалась ими, то для неё это означало бы обратное: ни во что не верить. Расстаться с надеждами.
И откуда бы им взяться? – думал Гостев, вскрывая домашние покровы. Люди желают обманываться. Время переписывает их желания под копирку. Все хотят чувствовать. Чувствовать – значит жить. Любви давно не было, была семья и обоюдная усталость от возраста. Нажитое иногда заставляло чувствовать. На вопрос: «Ну как там, скоро?» – в иные беспросветные минуты следовал ответ: «Да я уже живу на кухне!» Бывало и пожёстче. Тогда бабушка говорила внуку, черпая из народного кладезя: «Лаются друг на дружку, как чёрт на петрушку!»
И всё же, несмотря на отдельные неурядицы, мать являлась сторонницей семейного крута. Она была его деятельным центром, который обеспечивал членов круга (хлоп резинкой, хлоп!) продуктами питания.
Итак, продукты. Поиски съестного – именно так, а не иначе, если принять во внимание очереди и толкотню в магазинах, после посещения которых любого вышедшего оттуда спроси, что он там увидел, что купил, и он ответит, привычно махнув рукой, словно расписываясь в совершенной бесцельности подобных визитов: а-а… ничего.
У неё были обширные знакомства в торговой сфере, и поэтому перед отъездом в Африку она позаботилась о сыне, подумав, что же он будет есть, когда один останется, да хотя бы и с бабушкой, ведь надо же где-то ему будет