интеллектуалов Леонида Ситко, Бориса Сосновского, Анатолия Радыгина, за кружкой чая, мы слушали немного хрипловатый голос Петровича: «Стреляйте красных. Их кровь целебна. Пройдусь пожаром по красным семьям. Стреляйте красных. Это – волки». Стихотворение «Стреляйте красных» было единственным в этом роде, именно им щеголяли чекисты, оправдывая пожизненное заключение Соколова. Но это был крик души, вопль отчаяния, протест годами терзаемого мученика. И это был как бы упрек «красным» и «сытым»: вы же настоящие волки, когда же вы станете людьми? Ведь вот теперь никто из тогдашних слушателей отнюдь не помышляет о мести, о расправе над прежними палачами. И, наоборот, певец коммунизма Роберт Рождественский совместно с гонителями Солженицына Ананьевым и Рекемчуком действительно взалкали крови, и уже не иносказательно, не в стихах, а в прямом обращении к исполнительной власти потребовали – добить «тупых негодяев», «краснокоричневых», закрыть печать ненавистных аборигенов. Валентин Соколов по своим взглядам был демократ. Демократами стали и вышепоименованные попугаи КПСС. Однако при всей словесной близости их разделяет пропасть. «Сытые» уживутся при любом режиме, всегда вовремя сменят кожу, чтобы остаться на плаву.
О, столетье!
Был я битым.
Был я отдан, о столетье,
В лапы сытым.
И доживи Соколов до наших дней, он, при всей своей платонической любви к западной демократии, был бы душой с теми, кого в октябре 1993 года выносили из парламента и кого определяли по стоптанным подошвам дешевых ботинок. Меняется идеологическая окраска, но неизменно вечное противостояние сытых «с душою обмороженной» и кандидатов в карцер.
«Не хотите пресмыкаться —
Значит, карцер,
Всем, кто любит бесноваться,
Тесный карцер,
Знает каждый, сердцем честный,
Карцер тесный».
Помню столкновение поэта, только что прибывшего в очередное исправительно-трудовое учреждение (ЖХ 385-11), с начальником ИТУ, спесивым самодуром Барониным. «А ты действительно барон!» – громко сказал Соколов, когда «хозяин» осматривал новоприбывших при общем «шмоне» (обыске). Красный барон мгновенно отправил Валентина в ШИЗО (штрафной изолятор). И вот, листая вышедший в иную эпоху сборник Соколова ЗК «Глоток озона», я сразу вспомнил Явас, одиннадцатую зону и крутого бериевца:
Тебе, барон, дадут батон
И на батон – повидло,
А нам, баранам, срок и стон,
И крик: «Работай, быдло!»
Наиболее тесные отношения у меня с Соколовым сложились на «религиозной» зоне ЖХ 385-7-1, тоже поселок Сосновка, только через дорогу от большой «семерки». Здесь сидели баптисты, иеговисты, пятидесятники, истинно православные, просто православные – и сюда, чтобы оторвать от основной массы политических, администрация Дубравлага как-то решила определить и наиболее «трудновоспитуемых», «оказывающих вредное влияние». Это были весна и лето 1966 года. На протяжении