в одинаково отрицательной оценке пресловутого Возрождения, как антихристианского, бесовского натиска на культуру и религию. Горько, конечно, слышать о кощунственном отношении Синявского к Пушкину, Гоголю, другим великанам русской литературы, о его нападках на Солженицына за почвенное мировоззрение. Но хочу быть объективным: было в нем и другое начало. Осенью 1993 года он занял твердую принципиальную позицию, осудив Ельцина за государственный переворот и расстрел парламента. Он сделал это наперекор своим же еврейским единомышленникам. Вместе с Владимиром Максимовым пошел против течения и заслужил поношение и улюлюканье со стороны либералов, поддержавших банду приватизаторов, включая 43-х позорных подписантов: «Крови, крови, товарищ Ельцин!».
На «религиозной» зоне я познакомился с истинно православными, которые не брали молоткастый, серпастый советский паспорт, не ходили на выборы, не работали «на коммунистов», т. е. нигде официально не работали и, следовательно, были по советским понятиям «тунеядцами». Жить на воле им было тяжко не то слово. В каком-то смысле они буквально следовали первым христианским мученикам: не кланялись идолу и готовы были терпеть за это любые муки. Они, собственно, и жили практически всю жизнь в лагере. Побудут на свободе несколько месяцев, от силы год-два и – снова в зону. Они полагали, что советский паспорт с масонской пентаграммой – от сатаны, и брать его в руки не считали возможным. Это были катакомбники, легальную Церковь не признавали, говорили, что у всех «красных попов» «красные книжечки». Не знаю, как они причащались на воле и от кого и как у них было с преемственностью епископов. Но были они кремнями. До сих пор в памяти стоят особенно двое (в т. ч. Павел Скворцов из Донбасса) из зоны 7–1, два великих подвижника. Сидели, впрочем, и члены легальной Православной Церкви. Один даже книгу написал – «Крест и звезда», за нее и получил срок.
У иеговистов была хорошо налажена организация. Когда проводили свои собрания, прямо в секции, в бараке, то часовые цепочкой стояли-похаживали от штаба, где дежурят надзиратели, до жилой секции. Едва контролеры начинали обход, часовые сразу делают нужные знаки и собрание мгновенно рассеивается. Входят надзиратели в барак – тишина, покой, кто сидит возле тумбочки, доедает селедку, кто уже за порогом. Не застукаешь. Получали они журнал «Башня стражи» из США и хвалились, как быстро доходят до них в лагерь свежие номера. Подкупали кого из охраны или им как-то подкидывали, не знаю. Пришлось немного пообщаться с двумя баптистами-инициативниками. Эти инициативники откололись от «хороших», легальных баптистов и призывали, в частности, не служить в армии, не брать в руки оружие. Один из них, по фамилии Мельников, уже служил в Военно-морском флоте, но автомат в руки не брал, когда его вешали ему на шею, сбрасывал каким-то ловким движением тела, не касаясь руками, и поглядывая, чтобы автомат случайно не оказался за бортом (иначе предъявят еще одну статью Уголовного кодекса). По рассказам знаю, что позже он отбывал