мне не приходило в голову высмеивать и презирать людей, терпеливо сносящих унижения. Страх во всей красе продемонстрировал мне свою силу. Но ведь не все пасовали перед агрессией – известный факт! Существовали герои, выходящие в одиночку против многих, были и простые люди, отбивавшиеся от хулиганов. И не всем нужно было проходить через год унижений, доходя до отчаяния, прежде чем дать отпор.
Над этой загадкой я размышлял несколько лет, отыскивая подсказки повсюду: в поведении людей, в книгах, статьях и фильмах. Годам к шестнадцати я пришёл к тому, что условно разделил людей на две группы: рассудительных и безрассудных.
Рассудительный человек, встречаясь с опасностью, вначале оценивал её всесторонне, взвешивал шансы на успех, просчитывал перспективы и последствия. В этот момент инстинкт самосохранения удерживал от движения навстречу опасности, а разум легко находил миллион подходящих оправданий.
Безрассудный человек не думал о перспективах. Агрессия вызывала в нём моментальную злость и ответную реакцию. Он не успевал задуматься, почему нельзя бросаться на сильнейшего противника.
Безрассудным людям, по моим наблюдениям, принадлежало по жизни гораздо больше побед, чем рассудительным. Да, они могли получить травму или даже погибнуть, не оценив опасности, но такое случалось реже, чем успехи. Если человек не боялся и не задумывался, а просто действовал со страстью и без оглядки, он значительно повышал шансы на успех. Предварительная оценка опасности, наоборот, могла уберечь в малом проценте случаев, в остальных же – только порождала страх и приводила к капитуляции без боя.
Я не мог изменить свою личность и из рассудительного человека превратиться в безрассудного. Но это было и ни к чему. Пусть лёгкая и яркая жизнь безрассудных иногда вызывала зависть, но, как говорится: чего не имел, о том не горюешь. У рассудительности были свои плюсы, включая более детальную оценку рисков. Оставалось одно: справляться со страхом не за счёт отсутствия рефлексии, а за счёт силы воли.
Я записался в секцию бокса. Занятия давались мне тяжело, особых успехов я не достиг, но всё же обрёл некоторую уверенность в себе. За боксом последовал сноубординг. Я постоянно наращивал сложность спусков, учился ездить по целине и прыгать на трамплинах.
Страх не исчез и не замолчал. Перед каждым прыжком на сноуборде я неизменно трясся, сжимал кулаки и с усилием успокаивал дыхание. Но это было сущим пустяком по сравнению с ощущениями в спарринге.
Если партнёр был более опытным и техничным, но контролировал себя, то всё было в порядке. А вот если он был агрессивен, во мне просыпался тот самый испуганный мальчик, парализованный страхом. Разумеется, я не убегал и не просил остановиться, но действия мои становились скованными: было страшно бить, чтобы не разозлить противника ещё сильнее. Мне не удавалось окончательно избавиться от этого наваждения, но я давил его, снова и снова выходя на ринг.
Трус