и все было недосуг. Потом он подошел к Агатову.
– Пора бы нам наладить генератор, – сказал он. – Разве это мощность?
– У нас есть запасной, можно запараллелить, – сказал Агатов.
– Оба они барахло. Нечего с ними возиться. Агатов быстро взглянул ему в глаза:
– Да, пожалуй что так.
– И ртутник – тоже барахло, – сказал Крылов.
– Да, вы правы, – сказал Агатов.
– Вот что, Яков Иванович, сейчас научная сторона важнее: тематику придется пересмотреть. И вообще… Так что я думаю согласиться на предложение старика.
Кто-то невидимый словно резинкой стирал черты с плоского лица Агатова. И постепенно оставалась гладкая белая поверхность. Может быть, это делал сам Крылов своими словами.
– Понятно, – сказал Агатов без всякого выражения. – Это что же, Тулин вас воодушевил?
– И он, он тоже, – обрадовался Крылов. – Я надеюсь, мы вместе с вами… В деловых вопросах у вас опыт, вы, конечно, можете оказать…
Он пытался как-то смягчить, чем-то утешить Агатова. «На кой я поторопился? – подумал он. – Как будто нельзя было выбрать более удобный момент!»
– Мне жаль, что так получилось.
«Чего ради я оправдываюсь? А бог с ним! Может быть, так ему будет легче».
Агатов выключил схему, встал.
– Я всегда делал то, что мог, – сказал он. – Тулину, конечно, легко критиковать со стороны.
– Нет, нет, он во многом прав, – горячо заговорил Крылов, радуясь, что с этим покончено и можно начать о другом.
Агатов слушал внимательно, согласно кивал, но Крылов понимал, что Агатову сейчас не до него и не до его откровенных излияний. Новая должность начиналась тяжело. «Неужто и дальше придется вот так же ломать чужие надежды, – думал Крылов, – перешагивать через кого-то, решать чьи-то судьбы? Неужели без этого не обойтись? И всякий раз стараться не замечать, не думать об этом, поскольку, мол, иначе поступить нельзя».
Перед кабинетом Голицына Крылов посмотрелся в оконное стекло, почесал подбородок. Придется бриться ежедневно.
– Чего вызывает? Что за срочность? – спросил он у Ксюши.
– Вас можно поздравить? – сказала она. – Ваша жизнь вступила в новую фазу.
У нее все было крашеное: волосы, ногти, губы, ресницы, брови. На лимонно-желтой кофточке блестели большие бусы.
– А вам идет желтый цвет. – Крылов улыбнулся, довольный своей развязностью.
Ксюша подняла трубку:
– Позвоните позже, он занят. – И глазами показала Крылову на дверь кабинета.
Читая бумагу, которую ему протянул Голицын, Крылов подумал, что он был свиньей и надо как следует поблагодарить старика.
«Осуществление гипотезы, высказываемой неоднократно в последние годы, нуждается в огромном экспериментальном материале. Такой материал требует широкой, многолетней программы лабораторных исследований…»
Как бы там ни было, старик помог ему в самое