потом ярче – синхронно с уходом со сцены света, тянущего за собой все броские цвета и оставляя небу ночь. Жгуче-черную южную ночь.
Почти в темноте мы подошли к дому, остроголовой затейливой башенкой выглядывающему из-за каменного забора. Тот же дворик с гончарным кругом, синяя под старину плитка у раздвижных дверей террасы. Все, как тогда, когда я была еще счастлива. Тогда мы с Семеном на лавке под навесом, увитым виноградом, пили его домашнее легкое вино. Закусывать ходили в сад – как раз поспели хурма и фейхоа. Сеня называл свое вино Божоле и уверял, что в нем не больше трех градусов. Хотя к концу вечера я не была в этом уверена. И хохотали, да попросту ржали как подростки, просто от того, что нам хорошо.
Теперь было совсем не так.
– Сейчас рыбку почищу и пожарю на гриле, – пообещал Семен, вынося столик с веранды в сад под фонарь.
– А завтра с утра – к дольмену, – пообещала Лера.
Рано утром пошли в горы.
– Наш дольмен особенный – это место силы, – рассказала Лера по пути. – Она тебе сейчас очень нужна.
Шли вдоль небольших домиков с ухоженными двориками. В уходящей в горы деревне почти не бывало отдыхающих. А если они и выходили на этой малоизвестной железнодорожной станции, то селились прямо у моря в так называемых лодочных ангарах, на самом деле – в маленьких гостиницах. (Трехэтажное жилье под видом лодочных ангаров на самом берегу – чисто сочинское ноу-хау.) А в горы курортники редко выползали. Разве что единицы любопытных пробирались к дольменам.
И в этой отдельности, оторванности от приморской жизни селения была его прелесть. Здесь было спокойно и зимой, и летом. Неожиданная нирвана неподалеку от курортного сумасшествия.
Проходя мимо домиков, мы увидели несколько очаровательных маленьких козлят, объедающих траву у забора. Они разрешили себя погладить, тыкаясь мокрыми носами в наши руки с надежде на угощение. Крошечный козлик с едва обозначившимися рожками, не обнаружив в руках лакомства, попытался нас боднуть, что выглядело комично.
– Маленький козел – все равно козел, – услышали мы. К нам подошла женщина лет шестидесяти, очевидно, хозяйка очаровашек. – Знаете, я поняла, почему мужиков называют козлами. Вот у меня три козы и три козла, родители этих малышей. Так взрослый козел, если у него нет настроения, может так наподдать рогами козе, с которой только вчера был в интимных отношениях, что у нее, бедняги, даже кровь идет.
– А за что? – спросила я, улыбаясь.
– Да ни за что, потому что козел! – заявила хозяйка. Мы с Лерой рассмеялись.
Женщина пригласила во двор, показала большой пруд с лебедями и утками.
– Это я сама вырыла, – похвалилась она.
– Как сами? Чем? – спросила Лера.
– Вот этими руками и лопатой. Зато какая теперь красота, а?
– Красота, – согласились мы.
Рукотворное озерцо казалось ювелирным украшением: вода в нем, как ограненный прозрачный