Флелы и прислуга удалились из пиршественной залы (юноша с солонками, проходя мимо помоста, лукаво подмигнул Майе). Между колоннами у входа задернули тонкие золотистые занавеси. Музыканты негромко наигрывали веселые мелодии. В зале по-прежнему звучали разговоры и смех, но в воздухе повисло напряженное ожидание. Внезапно под освещенным окном появился высокий юноша из Палтеша – тот самый, что предложил Мерисе свой кубок, – помахал подушкой и швырнул ее на подоконник, воскликнув:
– Отависа!
– Отависа! Отависа! – послышались отовсюду громкие выкрики.
– Мельтирея! – завопил другой юноша, швырнув на подоконник свою подушку.
Ему вторил нестройный хор голосов.
Молодые люди друг за другом подходили к окну, выкрикивали женские имена: Отависа, Мельтирея, Никтентия, Пансикая… Гора подушек на подоконнике росла. Одна из невольниц Кембри, стройная лапанка с длинными темными волосами, отмечала их число мелом на столе.
Мериса, часто дыша, что-то одобрительно пробормотала, а потом ахнула:
– Восемнадцать!
– Отависа! – крикнул Эльвер-ка-Виррион, забросил подушку на подоконник и наполнил вином свой кубок.
– Ага, теперь ей победа обеспечена! – заявила Мериса, глядя на Майю. – Жаль, нам с тобой не судьба. Теревинфия этого никогда не допустит.
– А что происходит? – недоуменно спросила Майя.
– Как что? Выбирают королеву керы! – пояснила Мериса. – Понимаешь, число подушек ограниченно – на празднестве дождей их всегда пятьдесят, – а потом тянут жребий, кто их швырять будет. Какая девушка больше всех подушек наберет, та и будет королевой керы.
– Шерна?
– Ой, Майя, ты такая глупышка! Кера – занятие не для шерны. Королева керы – из рабынь, ей в награду достанется тысяча мельдов. А может, и вольную дадут, представляешь? Если бы я у Хан-Глата осталась, может, и мне бы повезло. Хан-Глат своих невольниц приятелям уступает, у его наложниц всегда есть возможность связями обзавестись и прославиться. Ох, я из-за тебя счет потеряла. Равана, сколько уже там? – обратилась она к одной из рабынь.
– Двадцать одна за Отавису, – ответила девушка. – Надеюсь, ей повезет. Знаешь, она мне в прошлом году сорок мельдов ссудила, а потом долг простила.
Через несколько минут со всех сторон послышались восторженные восклицания – стало ясно, что Отависа набрала необходимое число подушек. Две невольницы взобрались на широкий подоконник и разложили подушки ровным слоем. Гомон стих. В луче света возникла красавица в серебристо-сером одеянии, расшитом снопами, которую Майя заметила на лестнице. Девушка счастливо улыбалась, в глазах блестели слезы. Под крики толпы и звон кубков Отависа распростерла руки в приветствии, потом легко оперлась ладонями о подоконник, кувыркнулась, будто лист на ветру, и уселась в оконном проеме лицом к гостям. Музыка зазвучала громче, ритм ее ускорился. Отависа медленно распустила завязки