Хэнк, я не ошибся? А как же…
– На площади казнили не меня, – перебил я и сел на диван. – Долго объяснять.
– Имитировал смерть? Да ты крут, парень, – ухмыльнулся он.
– Если ты узнал кто я, почему до сих пор не сдал властям?
– Ненавижу их, с чего мне тебя сдавать?
– А это уже интересно, – я расположился поудобнее. – Неужели я не один такой?
– Да. Может, ты оденешься?
– Хорошая мысль, – подметил я.
– Приводи себя в порядок, поговорим на кухне, – изложил Рэй и вышел из комнаты.
Рэй, оказывается, здравый мужик. На его месте я бы давно прогнал себя хотя бы за то, что я попытался ударить его в баре. Плюс ко всему он ненавидит правительство. Видимо не у каждого в Ноустэйле мозг атрофировался окончательно, что не может не радовать.
Приведя себя в порядок и натянув рэперскую одежду, я зашел на кухню.
– Как голова? Кофе будешь? – поинтересовался Рэй.
– Бывало и лучше. Не откажусь, – ответил я и присел напротив него за стол.
– Объясни, – Рэй поставил чайник. – Почему ты до сих пор жив, и, что самое интересное, – он расставил чашки с ложками на столе, насыпав в них кофе, – что ты забыл в баре вчера?
– Хмм… – подумал я. – Насчет первого. Не пойми неправильно, я бы объяснил, но ты не поверишь. Насчет бара. Понимаешь, когда видишь собственную смерть, от которой тысячи людей впадают в восторг… Когда видишь беспомощных друзей, приговоренных к пожизненному заключению, и не можешь им помочь… Когда не остается ни сил, ни возможностей противостоять всему этому дерьму, хочется убежать, кануть в небытие, стереть память, сделать что угодно, лишь бы стало легче.
– И ты пришел в бар, – чайник закипел, и Рэй разлил кипяток по чашкам.
– Да, в долбанный, мать его, бар, – ответил я, размешивая кофе. – А за что ты ненавидишь правительство?
– А за что его любить? За те условия, в которых нам приходится жить? Или за прогнившую систему образования, в которой приходится учиться моему сыну? – спросил Рэй и начал пить кофе.
– Согласен с тобой, это никуда не годится, но я до сих пор не понимаю, зачем ты привел меня к себе домой? Ты же понимаешь, что это огромный риск.
– Прямой эфир «Ноустэйл Лайф» с тобой произвел на меня и моих соратников огромное впечатление. Для меня честь помочь тебе, – ответил Рэй и выпил кофе. – Надо бы перекусить. Есть будешь? – поинтересовался он и подошел к холодильнику.
– Да, не откажусь. Подожди, ты сказал соратники? – удивился я.
– Оппозиция Беретора, если ее можно так назвать, – ответил он и достал полуфабрикаты из холодильника.
– Судя по тому, что Беретора избрали на четвертый срок, я сомневаюсь, что она вообще существует, – предположил я.
– И да, и нет, – Рэй поставил полуфабрикаты в микроволновку и сел за стол. – Та оппозиция, которую показывают по телеку и пиарят в интернете – игра актеров, не более. Она нужна для того, чтобы подкармливать иллюзию выбора, – микроволновка подала сигнал, и Рэй разложил приготовленную еду на стол. – Угощайся.
– Благодарю, – я принялся за еду.
– Так