пулемёты, и Цагараеву стоило большого труда прекратить ведение огня во второй раз. Его люди долго вслушивались в тишину, но ответных выстрелов больше не раздавалось и они, не торопясь, осторожно приблизились к дороге.
Ибрагим подошёл к остаткам БМП первым. Сказать, что в ней зияли дыры, значило бы не сказать ничего. Её корпус словно весь состоял из распахнутых окон, метрах в десяти валялась перевёрнутая башня. Со стороны двигателя занимался огонь и обгоревший труп механика издавал сладковатый, тошнотворный запах, что заставляло ускорить шаг. Он быстро обошёл два залитых потемневшей кровью трупа и, удерживая наготове пулемёт, подступил с другой стороны машины. Там тоже лежало двое. Лицо и грудь первого представляли сплошное месиво, второй лежал лицом вниз, головой в сторону леса. Правая рука бойца так и осталась на прикладе автомата. Разглядывая его, Сулейманов заметил сгущающуюся струйку крови из-под левой руки. Штанина в районе голени также пропиталась кровью, но она не засохла полностью, продолжая алеть у края пятна. Он склонился над телом, перевернул его и обнаружил, что солдат ещё жив. Чеченец снял с него каску и осторожно подложил под обритую голову, затем отцепил от пояса флягу и брызнул на лицо воду. Ибрагим брызгал до тех пор, пока солдат не пришёл в сознание и не открыл глаза.
– Что ты там копаешься! – услышал он крик Салмана, раздавшийся по ту сторону БМП.
– Тут живой! – привстав с корточек, сообщил Сулейманов и снова опустился, поднося флягу к пересохшим губам бойца.
Но через несколько секунд его оттянули в сторону, окружив полулежавшего солдата плотным кольцом. Подойдя, Цагараев с размаха пнул по залитой кровью ноге и, когда воздух огласился воплем, сразу же из нескольких глоток вырвался оглушительный хохот.
– Эй, Салман, я ещё одного нашёл! – донёсся со стороны переполненный ликования голос Далаева.
В ту же минуту часть глазевших на раненного бойца чеченцев бросилась к разбитым ЗИЛам и возвратилась, волоча абсолютно невредимого солдата. Его втолкнули в круг из живых тел, заставив сесть рядом со своим товарищем. Цагараев дал знак, и из-за сомкнутых спин с камерой в руках пробился украинский нацист.
– Снимай! – коротко бросил командир.
Он дождался, когда оператор изготовится, и только тогда приступил к наглядному допросу.
– Звание, фамилия, номер полка? – спросил он сурово второго бойца, стараясь придерживаться официального тона.
Солдат отвечал, испуганно глядя на вопрошающего и бледнея лицом с каждым произносимым словом. Его била мелкая дрожь и оттого речь его вышла прерывистой.
– Повтори! – потребовал Салман, нависая над допрашиваемым так, чтобы оставаться в ракурсе направленной на него камеры.
Солдат повторил с прежним заиканием, и Цагараев едва заметно усмехнулся.
– Что ты делаешь в Чечне? – продолжил он допрос после выдержанной паузы.
– Я солдат,