до деревни и дойти было трудно.
Ноги вязли в сыпучем песке. Впечатление диковатое. Добротное русское село, рубленное с достатком, с избытком, – то тут, то там двухэтажные хоромы, сараи на речной стороне на таких подпорах, прилива ради, что залюбуешься, – все это село утонуло в азиатских барханах.
Песок сухой и зыбучий тяжелыми волнами перекатывался через деревню, засыпая устье Варзуги, и избы будто плывут в песчаном море»[70].
Увязая в сыпучем песке равнодушия, и двигался Дмитрий Михайлович, и понятно, что без Божьей помощи не одолеть было этого пути. Божья помощь явно сопутствовала невоцерковленному Дмитрию Михайловичу в его подвижнических трудах…
Особенно ярко это проявилось во время болезни его матери…
В 1964 году, когда разгорелось сражение за спасение предназначенных к уничтожению храмов, Анна Николаевна Гипси заболела.
Диагноз был страшным – рак.
Для Дмитрия Михайловича это известие стало настоящим ударом.
«Наши разговоры о здоровье Анны Николаевны, которые мы вели обычно в больничном коридоре, стоя у окна, были трудными, – вспоминает профессор, доктор медицинских наук Игорь Григович. – Балашов смотрел прямо в глаза и тихим голосом, но настойчиво задавал вопросы, на которые до операции ответить точно было очень трудно. Дмитрий был всего на несколько лет старше меня, однако держался очень официально, не допуская никаких упрощений наших отношений. Я постоянно ощущал некоторое недоверие к себе, возможно, связанное с моим возрастом, а может быть, его пугал диагноз, так как слово «рак» почти всегда предполагало плохой исход, а мои обнадеживающие слова воспринимались им как дежурная, профессиональная ложь».
В середине шестидесятых любое выздоровление раковых больных воспринималось как чудо.
С Анной Николаевной Гипси это чудо случилось.
После операции она быстро пошла на поправку, восстановив на несколько лет и активность, и хорошее настроение.
Как раз в это время в хирургическом отделении больницы выделили две палаты для детей, и Анна Николаевна, чтобы как-то скрасить больничную обстановку маленьким пациентам, предложила сделать на стенах этих палат рисунки.
«Дмитрий Михайлович, – вспоминает Игорь Григович. – соорудил козлы, и они в четыре руки принялись за дело. Работали споро, и вскоре появились контуры 12-ти достаточно больших, прекрасных копий с известных иллюстраций И.Я. Билибина к русским сказкам.
Вначале были нарисованы рамы, а поскольку верхний их край имел полукруглую форму, то по больнице распространился слух, что в хирургических палатах рисуют иконы. Стали приходить любопытные больные и персонал из всех отделений. Художников это раздражало, они стали закрываться. Но как-то поздно вечером во время дежурства я заглянул в палату и застал занятную картину: Анна Николаевна сидела с папироской на одних козлах, Дмитрий Михайлович – на других, а на полу расположились человек десять нянечек и ходячих больных. Анна Николаевна увлеченно рассказывала им о связи иконописи и светской