А в них семьдесят тонн. Только в расходной цистерне – пять тонн газойля.
У наружной двери с палубы к моей каюте замок испортился уже неделю назад, и она была закрыта на защёлку изнутри. Поэтому с палубы её не откроешь.
Пронеслась мысль, что надо хотя бы взять жилет из каюты. Но уже было не до этого.
Серёгина каюта находится рядом, у входа в надстройку по правому борту. Он ныряет в неё. Дым в коридоре опустился уже до пояса. Вокруг темно и черно. Глубоко вдыхаю, нагибаюсь как можно ниже и бегу по коридору. Надо пробежать прямо восемь метров, потом налево за углом – трап наверх, и в метре от него – дверь моей каюты. В ней, может быть, ещё нет дыма. Добегаю до трапа, дым ест глаза, ничего не видно, темнота.
«А если и там наверху дым? – проносится мысль. – Добежать назад дыхания не хватит… Да чёрт с ним, с жилетом», – разворачиваюсь назад и выбегаю на палубу. Глубоко вдыхаю свежий воздух.
Да! Если бы побежал за документами, которые были в каюте, дыхания бы не хватило.
Ветер сносит дым с пламенем на правый борт. К шлюпке и плотам правого борта уже не подойти. Они горят. На главной палубе есть ещё один плот. Серёга выбегает из двери своей каюты с жилетом, ящиком лапши и одеялом.
– Только и успел взять, – возбуждённо блестя глазами, орёт он.
– На главную палубу! Там плот! Давай его скидывать! – кричу ему.
Вадик выбегает из коридора:
– Какая-то падла открыла дверь из машины, и весь коридор в огне и дыму! Не смог я добраться до ящика дистанционки, – в бешенстве орёт он.
– Давай плот скидывать. Сейчас может топливо взорваться. Большая температура в машине, – тоже ору ему.
Рядом стоит филиппок и плачет, умоляюще протягивая ко мне руки:
– СО2. СО2. Чиф, включи, пожалуйста, СО2.
– Да пошёл ты на фуй со своей СО2, – это я проорал по-русски. – Где твоё место? – а это, уже спокойнее, произнёс по-английски.
– У шлюпки, – автоматически ответил он.
– Так иди и помогай её спускать, – вновь ору я на него, видя, как остальные филиппки с капитаном во главе, все в жилетах, с вещами, начинают спускать шлюпку.
А мы втроём кидаемся к плоту. Но не тут-то было.
Инспектор в Гонконге заставил капитана перевязать узел вытяжного троса на прессостате вместе с его слабым звеном. И сейчас плот было невозможно сдвинуть с места.
Он был ещё привязан к тому же капроновым кончиком к леерам. Узел не поддавался. Ну не грызть же его зубами! Лихорадочно ищу что-нибудь железное. Вон! Кусок шпильки от крышки? Как я его давно хотел выкинуть за борт! Но всё руки не доходили. Теперь наше спасение здесь! Хватаю эту шпильку и луплю по этому треклятому кончику. Быстро перебиваю узел, крепящий плот к леерам, распутываем плот от паутины верёвок и кидаем его за борт. Он смачно плюхается в зеркальную гладь воды. Линь держит его за судно, и плот начинает раскрываться.
Слава богу! Один есть.