Однако это были не сосульки – ведь они не таяли.
– Красивые, – восхищенно заметила Юти.
– Теперь нравятся?
– Да. А почему они не тают? Может быть, это хрусталь?
– Хрустальные сосульки выросли у нас под ванной?
– Почему бы и нет. Мы каждый день сталкиваемся с такими заурядными глупостями, что уже невмоготу от них. Но ведь жизнь состоит не только из разочарований, в ней должны случаться и чудеса. Разве не так?
В ответ я пожал плечами и непроизвольно зевнул: было уже довольно поздно.
*2*
Когда пришло время идти спать, мне вдруг до смерти захотелось чаю.
– Иди ложись, я сам сделаю, – сказал я Юти, у которой уже слипались глаза. Она ушла в спальню, а я еще минут сорок просидел на кухне, безуспешно пытаясь разгадать тайну подванных сталактитов. Допив чай, я вымыл чашку, с сомнением поглядел на странные сосульки, лежавшие в мойке, переложил их в ведро, которым Юти пользуется для мытья пола, и тоже отправился спать.
Сон не шел. Я ворочался сбоку набок, вдобавок, будь она не ладна, ногу начала сводить судорога. Я уже хотел разбудить Юти, чтобы она помогла мне найти снотворное, но тут со стороны ванной донеслись какие-то звуки. Они показались мне подозрительными; чуть помешкав, я поднялся и отчего-то на носочках, затаив дыхание, двинулся в коридор, а оттуда украдкой подобрался в ванной. В ней горел свет, но внутри – никого. Странно, я точно выключал свет, удивился я, может, Юти вставала. И тут же сам отмел это предположение: ведь мы лежали в одной кровати бок о бок, и я не мог не заметить, если б она вставала.
Внезапно кто-то положил мне сзади руку на плечо.
– Черт!! – непроизвольно вырвалось у меня. Я мигом накрыл своей рукой руку, лежавшую у меня на плече, почувствовал что-то чужое и враждебное, тут же обернулся – и едва не наложил в штаны от страха. Вперившись в меня синющими, как у сиамской кошки, глазищами, буквально буравя меня ими насквозь, за мной стоял незнакомец. Вид у него был запредельный! Лохматый, косматый, не то альбинос, не то седой старик с громадной, как у Деда Мороза, бородой, одетый в какую-то нелепую темно-бордовую мантию или кафтан (попробуй-ка разберись, когда мне до смерти было страшно), из-под полы которого выглядывали голенища и носки вполне приличных сапог – таков был незнакомец, посреди ночи вдруг возникший в моем доме.
Наверное, целую вечность он молча рассматривал меня, а я ни слова не говоря пялился на него. Мою волю, будто треску или минтай, заморозили… Но вот этот домовой (отчего-то я сразу решил, что это домовой) отступил назад и, как мне показалось, шагнул в сторону спальни; я немедленно всполошился, разморозился, пришел в себя, в голове пронеслась беспокойная мысль – и я словно сорвался с цепи.
– Куда это вы?! Туда нельзя!.. Там Юти, она спит…
Я выкрикнул это все одним залпом и вновь обмер от страха, но теперь не за себя, а за Юти. Мой крик совершенно не вывел из себя старика: его лицо оставалось невозмутимым, а осанка – исполненной решимости и внутренней силы.
Старик