какие женщины бывают… прямо паучихи! Высосут все до капли – и бросают жертву! Какая уж тут любовь, одна корысть! Притворщицы!» – думал он по пути.
В туалете обнаружил, что забыл снять презерватиф. Мысли сразу же заискрились, радужно заблестели. Ванда… Что же ей, чаровнице эдакой, подарить завтра? Осторожно стянул полупрозрачный чехольчик, прополоскал под рукомойником. Завернул в носовой платок. Пригодится ещё!
Вернулся к столу и с аппетитом принялся за мороженое. Петровский же больше ковырялся ложечкой, вылавливая цукаты и орешки.
– Завел бы ты себе подругу, Лёня, – не поднимая взгляда, вдруг сказал он серьёзно, – Знаешь, как мне с Шарлоттой здорово! Заботится обо мне… и вообще… Уют создает! У неё подруга есть, Ниночка, тоже актриска. Хорошенькая, спасу нет! Давай, познакомлю, а?
– Мерси, не надо, Базиль. У меня все в порядке по этой части.
– Замужняя? – капитан по прежнему смотрел в стол.
Леонард не ответил.
– Смотри, Лёня. С замужней всякое может быть, особенно с… красавицей. Вон, Юсупов…
Поручик побагровел:
– Я Вас попросил бы, господин Петровский…
– Всё, всё! Молчу! – вскинул руки тот, – Проехали и забыли! Эй, человек, подавай кофий!
Обед закончился нормально, но намек старшего товарища, едва не приведший к ссоре, оставил в душе Леонарда неприятный осадок. Впрочем, кратковременно.
При расставании капитан предложил собраться вечером здесь же, гульнуть от души.
– Я с Шарлоттой прибуду, она Ниночку приведет тебе для компании! Мне на ушко шепнул услужающий, что вечером цыгане приедут! Шампанского заморозим пару дюжин, а? И на полную катушку: Ой, ручеек мой, ручеек! Ходи шибчей, черноголовый! Ромалэ! Эй, чавэла! И сделаемся пьяные и веселые!
– Цыган люблю… Но сегодня в офицерское собрание хотел пойти, там холостяцкий ужин полк устраивает. Неудобно пропустить, я же новенький, – отговорился поручик, вспомнив о воинском долге.
Петровский только вздохнул.
Придя домой и отдохнув пару часиков, Леонард вновь озаботился темой подарка. К антиквару не пойдешь, закрыто всё по случаю праздника… Стал рыться в ящиках письменного стола. О, вот это подойдет, пожалуй! Открыл шкатулку с маменькиными драгоценностями: среди серег, брошек и прочих колье и перстней там лежали золотые дамские часики с золотой же витой цепочкой – музыкальный брегет в форме сердечка с бриллиантовой буквой «Веди» на крышке (матушку крестили Варварой). Венецианская тонкая работа, не Китай какой-нибудь! И цены немалой: дядя рассказывал, что двадцать шесть душ крепостных папенька за них отдал вместе с хутором. Осторожно завел часы ключиком, приложил к уху: идут! Тикают! На секунду засомневался: все же, маменькина память… Но представил, как улыбнется Ванда при виде подарка, её поцелуи и объятия – и сомнения отпали. Нашел подходящую бархатную коробочку, завернул в цветную бумагу и перевязал розовою ленточкою. Полюбовался: вышло замечательно.
Хлопнула