языком). Она знала о жильцах дома всю подноготную (ну или почти всю), любила делиться добытыми сведениями с участковым и в настоящий момент, несомненно, ощущала себя на вершине блаженства.
– Просыпаюсь, а на потолке, прямо посередине, кровавое пятно расползлось… Огромное! Набухло все, и на пол из него капает. Жуть! Меня поначалу чуть инфаркт не хватил, – на одном дыхании тараторила она. – Ну, думаю, беда стряслась! Убили там массу народа. Не иначе! Я – валидол под язык и давай звонить в милицию…
Щеки тети Ани раскраснелись, глаза блестели, руки бурно жестикулировали, и она совсем не походила на нервную бедняжку, едва не схлопотавшую разрыв сердца от увиденного. С десяток настоящих корреспондентов и репортеров, не допущенных к столь ценному источнику, с черной завистью взирали на «коллегу»-счастливчика (одного из сотрудников Нелюбина), по-страусиному вытягивали шеи и до предела напрягали уши, пытаясь уловить хотя бы обрывки теть-Аниной речи. (Пользоваться аппаратурой им категорически запретили.)
Между прочим, тетя Аня говорила чистую правду. Страшное пятно на потолке действительно имелось, и в милицию она звонила. Причем несколько раз. Правда, кровь была бычьей, а на пульте дежурного давно дожидался ее звонка человек Бориса Ивановича. Его же люди, под видом ментов и медиков, примчались на «место происшествия». И ажиотаж возле дома организовали по приказу генерала. В ведомстве Нелюбина умели с редкостным правдоподобием разыгрывать еще и не такие спектакли.(См. «Бросок кобры»).
А сегодняшнее лицедейство организовали, чтобы:
1. Оставить врагов в приятном заблуждении, будто бы их дьявольский план сработал «на отлично».
2. По-тихому взять Федорова, склонить к сотрудничеству… (способов-то ох как много!)… и при помощи этого засранца быстро, бесшумно нейтрализовать «наследство Басаева» и его нынешних хозяев.
Как говорится, простенько, но со вкусом!..
Пока же я, Нелюбин и Логачев расположились у меня в квартире. При помощи специальной аппаратуры наблюдали… (со звуком! В цветном изображении!)… за всем происходящим около дома и… с нетерпением дожидались прибытия злокозненного майора. Борис Иванович, большой знаток человеческих душ, однозначно утверждал – тот, под каким-либо предлогом, обязательно захочет полюбоваться на дело рук своих наймитов. Особенно на меня – раздавленного, ничего не соображающего, обвешанного неопровержимыми уликами и фактически уже не существующего. Тут-то мы и собирались сцапать ошалевшего от изумления подонка. В связи с вышеизложенным, изображавшие ментов нелюбинцы получили приказ – не чинить Федорову препятствий по проникновению в квартиру. Лишь чуть-чуть поломаться для приличия и одновременно прицепить к нему крохотный, суперсовременный жучок…
Стрелки ручных часов Логачева перевалили за полдень. «Пора бы явиться, голубчику… Если, конечно, расчеты Нелюбина верны», – подумал я и, в следующий момент, за левым от окна заслоном возникла знакомая