более мягким и проникновенным. Учитель приближается на шаг к юношам, словно обращается только к ним двоим:
– Я хочу сказать, что потратил все утро на изучение двух этих сорочек и обнаружил нечто странное. Нечто, вызывающее серьезную озабоченность. А именно: я обнаружил тип сажи, который до этого видел лишь раз в жизни. В тюрьме.
Он подходит еще ближе и проводит языком по губам. В его голосе слышится жалость.
– В ком-то из вас разрастается рак. Нравственный рак. Грех… – быстрый взгляд в сторону Суинберна, враждебный и ироничный, – грех чернее Адамова греха. Необходимо принять срочные меры. Если он укоренится, возьмет верх над организмом, захватит его вплоть до последней клетки… тогда уже никто не сумеет помочь. – Он умолкает, смотрит обоим пансионерам в глаза. – Вы будете потеряны.
После этого заявления Томас глохнет на минуту или даже больше. Это забавная глухота: уши работают совершенно нормально, но слова, которые он слышит, не достигают мозга, или, во всяком случае, это происходит не как всегда: они не распределяются по важности, не получают места в иерархии значений. Они просто складируются.
Тем временем говорит Джулиус, сдержанным, хотя и слегка обиженным тоном:
– Неужели вы даже не спросите, что произошло, мастер Ренфрю? Я-то думал, что заслужил некоторое право на доверие в этой школе, но вижу, что заблуждался. Аргайл набросился на меня. Как бешеный пес. Пришлось остановить его. Он измазал меня своей грязью. Это его сажа. От меня дым никогда не идет.
Ренфрю позволяет ему договорить до конца, наблюдая при этом не за Джулиусом, а за остальными учителями: некоторые из них что-то бормочут, выражая поддержку Джулиусу. Ничего не понимающий Томас следит за его взглядом и видит на лицах наставников обвинительный приговор: это он, Томас, совершил немыслимое с одним из их питомцев, словно говорят они, это он запятнал их золотого мальчика. Томас хотел бы опровергнуть обвинение, но мысли не повинуются ему. В голове только один вопрос: что значит «быть потерянным»?
– У меня была возможность, – после долгого молчания отвечает Ренфрю, – получить три разных свидетельства о событии, о котором вы упомянули, мистер Спенсер. Уверен, что у меня имеется вполне четкое представление о развитии событий. А вот факты. Обе сорочки испачканы – как с лицевой, так и с изнаночной стороны. Сажа на них различного качества. Но образцы вот этого вида… – он вынимает из кармана предметное стекло, посередине которого в капле красноватой жидкости повисли несколько хлопьев сажи, – я взял с обеих сорочек. Я не смог определить их происхождение.
Обе сорочки, – продолжает он, повернувшись к наставникам, – также несут следы попыток свести пятна: в одном случае попытка была крайне примитивной, – кивок в сторону Томаса, – а в другом намного более тонкой. Это очень сложно объяснить, мистер Спенсер.
Джулиус судорожно сглатывает, дергает головой. Теперь в его голосе звучат панические нотки:
– Я