и ближних гридей – всех, кому Ингольв мог бы доверить такое дело. Постепенно общее напряжение спало, люди заговорили свободнее, все дело показалось не таким уж страшным. И только Коснятин и Ингольв оставались стоять друг против друга, как две глыбы льда в этом весеннем ручье.
– В северных странах говорят: кто дружит с рабом, не кончит добром, – заметил наконец Ингольв. – Ты все еще хочешь мстить мне, Коснятин, сын Добрини?
– Пусть ты сам нож не трогал, но все равно головника ты послал! – непримиримо бросил Коснятин. – Тебе он мертвым был нужен!
– Ты опять назвал меня способным на подлое дело! – негромко произнес Ингольв, но Вальбранд, хорошо его знавший, внутренне собрался, предчувствуя беду. – Если ты так хочешь, пусть нас судят боги. Про меня никто не скажет, что я боюсь их суда.
Коснятин поднял руку к шапке, намереваясь бросить ее об пол и тем просить поля[7], но епископ с резвостью мальчика подскочил к нему и схватил за руку:
– Опомнись, Добринич! Княже, не вели им! Слушайте меня, люди! Уймитесь! Ни Суря тот несчастный, ни варяг беглый вашего поединка не стоят. Княже, они ведь друг друга живыми не пустят, а тебе большая беда будет что одного потерять, что другого!
– Мы достаточно слушали тебя и других, – ответил ему Ингольв. – Наши языки довольно потрудились, пришло время для наших мечей. И ты, и все люди знают: Коснятин зол на меня не за того финна, до которого нам обоим нет дела. Если князь не хочет оберечь меня от бесчестья, я это сделаю сам. Но не такой чести я ждал от тебя, конунг Висислейв, когда обещал верно служить тебе!
Слыша это, Вышеслав от стыда опустил глаза, закусил губу, бессловесно молясь, чтобы Перун или Христос наставили его на ум, научили, что теперь делать. Столпосвет и Коснятин правы: смерть Сури шла на пользу только Ингольву, чтобы больше никто не обвинял его в укрывательстве Гуннара и не требовал схватить лиходея. Нет жалобщика – нет и тяжбы. Но и Ингольв прав: Коснятин не родич Сури, чтобы мстить за него. И мать права в том, что Ингольв и варяги первыми поддержали его во князьях. Ингольв – соплеменник Малфриды и вернейшая ее опора. Северные люди не предадут конунга, который им платит. А он их? Вышеслав был растерян, и ему казалось, что позволить Коснятину и Ингольву биться – значит согласиться с обвинением, все равно что предать варяга. А как идти против своих?
– Ты, княже, как знаешь, а я свое слово скажу, – с заметным вздохом, но твердо выговорил Столпосвет, поднявшись на ноги и опираясь на навершие своего узорного посоха, словно ему тяжело стоять. – Хоть варяжская дружина и сильна, а все же наибольшая твоя сила не в них. Сколько их ни есть, а в Новгороде людей больше, и ратной храбростью словены варягам не уступят. Не гневи своих, за чужих заступаясь. Тебе со дня на день в поход идти. Подумай, кого с собой возьмешь, кто с тобой в битву пойдет. А коли в твоей дружине согласия не будет, сие только ворогам на радость.
– К тому, я разумею, боярин речь ведет, что нельзя обоим им в дружине твоей оставаться, – заговорил Приспей, видя, что молодой