оно ничего здесь не стоило, золото или камень, разницы уже не существовало. Утопленник заплывал в кают-компанию, находил чашку, совершенно целую, белую, из нее выскальзывала рыбка, она не могла исполнить его желания, ни одного. У него и было одно желание: выпить из этой чашки горячего чаю. Или сигарету выкурить на вечерней улице.
Утопленник поднимал зеркальный осколок и не видел в нем своего отражения. Он проводил осколком по руке – ни следа.
Вот что такое Утопия – страна, где ты не оставляешь следов, где ты – бесследен. И всё, что вокруг, не может тебя отметить, заметить, запомнить. Даже русалки тебя не видят. И разницы нет между золотом, камнем и тобой.
Утопия – вера в прекрасное будущее. То ли люди в нем будут летать, то ли жить без смерти, проводя время в мирных беседах о древних стихах. Ночью, на веранде, покачиваться в кресле-качалке. Взирать на звезды. Или стеклянная капсула лифта вознесет их на 112 этаж. Но и там будет сад и веранда, и кресло-качалка, и звездное небо над головой. Куда же без него в прекрасном будущем.
Как-то раз мне пришла на ум странная фантазия о будущем. В моем прекрасном далеке были и грабители, и убийцы. Но если убийцу находили и – согласно закону! – казнили, то воскресали все им убитые. Воздаяние. Торжество справедливости. Следователю не следовало ошибаться. За ошибку он расплачивался жизнью.
В таком прекрасно устроенном обществе люди должны себя вести крайне осторожно. Так мне это представлялось.
Затем я представила чудесно воскресшего лет так через двадцать после своей насильственной смерти. Возвращается он домой, а там все чужие и всё чужое. Друзья состарились или умерли – своей смертью, и, значит, их не воскресить. Жена давно нашла себе другого. Мир ушел вперед. Он вернулся, но куда? Где его улица, где его дом? Никто его не ждет.
Я даже рассказ написала на эту тему, но он мне не нравится. Идея все еще кажется занятной.
Утопию от антиутопии отличает самая малость. Антиутопия – это пристальный взгляд на утопию. Это подробности жизни, превращающие утопию в кошмар. Неизменно.
Ветер
Сегодня ветреный день. И листья с неба. Я, впрочем, не умею описать.
Шла с Поварской на Большую Никитскую переулками. Безлюдно, светло и ветрено. Ветер горит тучи в небе, листья возносит и уносит. Что-то странное. Не «роща отряхает последние листы…», что-то другое, тревожное. И ветер не такой силы, чтобы и тебя унести вместе с листьями, но вполне достаточный, чтобы ты себя ощутила наравне с сухим, желтым листом, последним листом на ветке.
Солнца нет, но листья светятся солнечным почти светом, еще не погасли.
Серый асфальт, московские особняки. Вселенная движется – примерно такое ощущение, то ли раскручивается, то ли скручивается. И вот я сижу на кухне и пытаюсь всё это описать. Мир кажется скудным и чрезмерным – всё вместе.
Голубь
Пробирается тетка по проходу. Сначала вижу сумку-тележку, из нее торчат макароны. Нет, свечки. Тетка их продает.
Поверх черной куртки на ней летний ситцевый