слезы.
Мы в огромном ритуальном зале, выполненном в черных тонах. На полу кафельная плитка, в которой я вижу собственное отражение и свои страхи. Вокруг люди, которых я не знаю или не помню. Слишком много их, а я такой одинокий и брошенный, жду решения социальных служб относительно моей дальнейшей жизни. Без родителей, конечно. Перед нами стоят два гроба, полированных, из дорогого дерева. Я не могу просто представить, что они полны кем-то, эти емкости для покойников. Гробы прикреплены к механизмам, которые уходят под землю.
А потом была церемония. Они, эти люди, что-то шептались и говорили друг с другом. Священник произнес молитву, провел обряд прощания, и распорядитель церемонии запустил механизм. И я наблюдал, как два гробика опускаются в неизвестность. Мне показалось, что я должен увидеть пламя, которое начнет пожирать огнем деревянные гробы, но они под тихий гул механизма просто опустились вниз. Кажется, тогда я стоял и плакал. И чувствовал, как пузырятся сопли у меня в носу, а ноги – подкашиваются.
– Когда гробы опустят внутрь, мы больше ничего не увидим, – говорит Панцирь Джек и, как загипнотизированный, смотрит на закрывающиеся створки люка, – мне рассказывал мой отец, который видел один раз всю эту процедуру от начала и до конца. На самом деле, когда гробы опускаются вниз, они останавливаются невредимыми в подвальном помещении. Там за ними на электропогрузчике подъезжает другой служащий и грузит их себе на борт. Все скрыто за ритуальными действиями. Просто маленькая тайна для близких людей покойника. Дальше дорога проходит по длинным изгибам подвалов к самому главному в крематории – к печи. Потом гробы погружают в жерло адской машины, где при высоких температурах их сжигают на протяжении часа или двух. Но самое интересное, что прах получается не таким, каким мы его привыкли видеть. Многие фрагменты тела не прогорают полностью, например, берцовые кости либо протезы. Дальше работник морга совком собирает угли от гроба и останки тела. Помещает все это в большое и мрачное подобие мясорубки, где превращает все это в серый прах. Представляешь, крутит как мясо в большую тарелку. Ну а дальше, засыпает в урну, и уже потом отдает родственникам. Запах там стоит просто тошнотворный, как на кухне дешевой забегаловки. Вонь раскаленного жира и пережаренного мяса…
Только через неделю я прихожу в себя и понимаю, что жизнь начинает двигаться по-другому. Долгое время я нахожусь под пристальным вниманием средств массовой информации, меня показывают по телевидению, обо мне говорят соседи. Жертва теракта. Долгое время решается вопрос о переселении меня в приют. Социальные службы ждут, что после официального объявления похорон, появятся какие-то родственники, которые возьмут опеку надо мной. Но, к сожалению, даже я ничего не знаю о своем генеалогическом дереве. Мне хочется закрыться ото всех и никогда больше не появляться на глаза людям. Я прячу все зеркала в доме, чтобы хоть как-то лишиться возможности видеть себя. Это брошенное маленькое