кулаки так, что ногти впивались в ладони. – И насади на свой меч, чтобы мы могли пронесли ее через ворота города в знак нашей победы!
Но Этельстан, чистивший клинок, покачал головой.
– Нет, он был храбрым бойцом, и я не стану издеваться над его телом. Я не совершил великого подвига, сражаясь в полном доспехе против нагого противника. Иначе, кажется мне, этот поединок закончился бы по-другому.
Турлох оглядел собравшихся на стенах людей. Они успели оправиться от изумления, и постепенно над толпой нарастал торжествующий рев:
– А-ала! Слава истинной богине!
Стоявшие на воротах воины упали перед Брюнхильдой на колени, ткнувшись лбами в пыль, а она стояла, вытянувшись в полный рост, и грудь ее вздымалась в горделивом торжестве. «Воистину, она не просто королева, – подумал Турлох, – но воительница. Настоящая валькирия, как и говорил Этельстан».
Подойдя к павшему Ска, Брюнхильда сорвала с шеи покойника золотую цепь с вырезанным из нефрита символом и, подняв его над головой, выкрикнула:
– Жители Бал-Сагота, вы видели, как ваш ложный король пал от руки золотобородого гиганта, на железном теле которого не осталось ни пореза! Выбирайте же! Принимаете ли вы меня по собственной воле?
– Да! Принимаем! – ответила толпа в едином оглушающем вопле. – Вернись к своему народу, о могущественная и всесильная королева!
Брюнхильда насмешливо усмехнулась.
– Пойдемте же, – сказала она воинам. – Видите, теперь они уже довели себя до совершенно исступленной любви и преданности, позабыв прежнее свое отступничество. Память толпы коротка!
«Воистину, – подумал Турлох, вместе с саксом и девушкой проходя под аркой громадных ворот, между рядов распростершихся на земле военачальников. – Воистину коротка память человеческая. Всего несколько дней назад они с таким же пылом приветствовали Ска-освободителя. Несколькими часами ранее Ска восседал на троне властителем над жизнью и смертью, и они склонялись у его ног. А теперь…» Турлох оглянулся на изуродованный труп, по-прежнему лежавший перед серебряными воротами. На тело упала тень кружащего стервятника. Громогласные вопли толпы заполнили его уши, и гэл горько улыбнулся.
За троицей захлопнулись великолепные ворота, и Турлох взглянул на уходившую вдаль широкую белую улицу. От нее отходили улочки поменьше. Перед двумя воинами открылась картина хаотично толпящихся величественных зданий из белого камня, вздымающихся к небесам башен и обширных дворцов, к которым вели широкие лестницы. Турлох догадывался, что город, должно быть, выстроен по строгому плану, но ему он казался бестолковым нагромождением камня, металла и полированного дерева. Сбитый с толку, он вновь обратил глаза к улице.
Вдоль всей улицы растянулась масса человеческих тел, над которыми поднимался мерный грохочущий звук. Тысячи обнаженных, украшенных яркими перьями мужчин и женщин стояли на коленях, и то склонялись вперед так, что касались лбами мраморных