им неблагоприятные гибельные ветры, но все-таки они остались способными продолжать плавание, что стоило благодарственных молитв Св. Деве – спасительнице и заступнице моряков. Мало-помалу оба матроса, молчавшие из опасения потревожить сон капитана и его жены, почувствовав, что глаза их совсем смыкаются, растянулись на траве и уснули богатырским сном.
Первым проснулся Матюрен. Он увидел, что солнце было уже близко к полудню и ветра почти вовсе не было. Как и в тот момент, когда им овладел сон, так и теперь он увидел индейца, сидевшего на корточках у костра, и другого, стоявшего, опираясь на пику около коней. Оба они имели вид окаменелых. Летающая Рыба по-прежнему лежал на пригорке и смотрел на море. Осторожно поднявшись и став на ноги, Матюрен, слегка покачиваясь, точно на палубе судна во время качки, направился к костру. Когда он подошел к нему, индеец встал и почтительно поклонился, прижав к груди правую руку. Поклонившись в свою очередь, матрос сказал по-испански индейцу:
– Не в службу, а в дружбу, братец мой, так как я привык подчиняться уставу, я желал бы узнать, что нам дозволено и не дозволено в нашем теперешнем положении.
Индеец отвечал на это несколькими словами на языке мицтеков, затем, снова поклонившись, уселся в прежнем положении.
– Он, очевидно, очень вежлив, – заметил Матюрен. – Однако ясно и то, что он меня или не понял, или понять не желает. Не смешно ли, что человек, это настолько разумное животное, что смогло изобрести трубку, из всех других животных не обладает общим естественным языком? Вот, например, я и этот славный парень; несмотря на то, что мы оба снабжены ушами и языком, мы стоим друг против друга как два глухонемых! Какое нелепое положение!
После таких философских рассуждений, слегка переваливаясь медленной походкой, матрос направился к краю пригорка, на котором лежал Летающая Рыба. Индеец при виде его встал и почтительно поклонился.
«Изумительно они вежливы, а между тем – дикари», – подумал Матюрен и вслед за тем повторил тот же самый вопрос, обращенный к индейцу, сидевшему у очага.
– Ты можешь идти, куда тебе угодно; ты совершенно свободен, – отвечал предводитель.
Матюрен с очевидным наслаждением расправил свои руки и ноги и, отчеканивая каждое слово, так как опасался ослышаться или неверно понять, осторожно поинтересовался:
– Следовательно, я могу пойти к берегу моря и в лес?
– Всюду, куда пожелаешь.
– Если этот обычай знаком в твоей стране, предводитель, то я с наслаждением пожал бы твою руку и, так как по всему заметно, что нам придется много месяцев прожить вместе, позволь мне назваться по имени – Матюрен!
– А меня – Летающая Рыба! – отвечал индеец.
Лицо Матюрена засияло, и в ответ он сказал:
– Вот это поистине хорошенькое имя. Это напоминает море! Да уже не моряк ли ты?
– Среди моего племени никто лучше меня не умеет управлять лодкой и плавать! –