сухо сказал Жорж, – эта комедия ниже достоинства его величества, ниже вас, ниже нас. Я, со своей стороны, не согласен на эти предложения. Я считаю себя вправе получить полковничьи эполеты и прямо прошу их.
– Кавалер, – сказал Фоконьяк, – вы говорите как следует!
Фуше переменил тактику. Он понял, что в хитрости эти люди одержат над ним верх, и решился действовать прямо.
– Господа, – сказал он, – ваш отказ необъясним.
– Для вашей светлости, может быть… – дерзко сказал Фоконьяк.
Фуше движением руки заставил замолчать маркиза.
– Я угадываю причину вашего отказа, – сказал он. – Вас указали мне, господа, как двух опасных заговорщиков. Во Франции затеялись заговоры легитимистов, они хотят отомстить за смерть герцога Энгиенского покушением на жизнь императора.
– И вы нас обвиняете в желании убить императора? – вскричал Жорж. Он принял надменную позу истинного достоинства. – Господин министр, Каза-Веккиа не какой-нибудь ничтожный негодяй, а Фоконьяк не унизится до гнусной роли.
– Позвольте, господа! Знатные имена скомпрометированы при покушении Жоржа Кадудаля.
– Но Жорж Кадудаль не изменил своему долгу, а дворяне, помогавшие ему, не помрачили своего герба.
– Вы строго отозвались о политическом убийстве, а теперь извиняете его.
– Я не одобряю и не обвиняю. Приведем факты. Жорж смело подвергнул опасности свою жизнь в заговоре против императора. Когда этот заговор не удался, Жорж заплатил за это покушение своей жизнью. Он не сделал ничего бесчестного. В предположениях ваших о нас мы совершили бы не убийство, а измену. Мы приехали предложить наши услуги, нас приняли, мы связаны. Мы поступили бы вероломно, вступив в какой-нибудь заговор против императора, который полагает, что допустил к своему двору двух благородных дворян. Вы нас оскорбили, милостивый государь. Прикажите взять в нашей гостинице наши документы, наши бумаги, наши письма. Пусть заглянут в наше прошлое. Вы увидите там только шалости и сумасбродства богатых молодых людей. Вы не увидите там ничего подозрительного. Маркиз де Фоконьяк и я провели шесть лет в Италии. Я был беден, он богат. Потом я разбогател в свою очередь. Мы были привлечены достоинствами генерала Бонапарта. Однажды маркиз де Фоконьяк сказал мне: «Кавалер, мы должны бы предложить нашу шпагу герою, которым мы восхищаемся!» И мы приехали без всякой тайной мысли, кроме законного честолюбия, представиться его величеству. Мы думали, что из уважения к нашим предкам мы не должны позволять нашим шпагам заржаветь в ножнах, что пора приобрести какую-нибудь славу, и нашли, что эту славу, которой мы завидовали, мы можем в особенности приобрести на службе Наполеону Первому. Вот вся правда, ваша светлость. Теперь действуйте как знаете.
Жорж горделиво замолчал. Взволнованный Фоконьяк пожал ему руку не говоря ни слова.
Фуше ничего не сказал. Он позвонил, явился секретарь.
– Ну что? – спросил министр.
– Ничего, ваша светлость, – ответил секретарь и ушел.
Фуше встал и любезно улыбнулся. Оба дворянина также встали.
– Господа, –