извиниться.
– Не тебе следует извиняться… ни тогда, ни теперь, – сказал я.
Молли тяжело вздохнула.
– Ну, я все равно извинюсь. Тебе следовало бы в тот день быть вместе с нами. Никто не знал Деклана лучше тебя.
– Твой брат был достойным человеком, – тихим голосом произнес я.
Я часто вспоминал Деклана, но не произносил его имя уже в течение нескольких лет. Я чувствовал себя странно, возможно, немного противоестественно.
– У папы в прошлом году случился инфаркт, – вдруг сообщила мне Молли.
Я нахмурился.
– Сочувствую.
Меня удивило, что я ничего об этом не знал, учитывая, что ее отец – одна из крупнейших фигур в медиабизнесе.
– Да. Утечку информации не допустили. Папа не хотел, чтобы всполошились акционеры.
Молли устало вздохнула и помассировала себе лоб. Затем она сказала:
– У папы случился инфаркт, а Деклан предположительно умер от вовремя не распознанной болезни сердца. Ну, как думаешь, папа попросил врачей разобраться с болезнью Деклана, узнать, не является ли она генетической?
Она взглянула на меня, ожидая, что я отвечу. Я приоткрыл рот, но не произнес ни слова. Мне показалась, что Молли странно удовлетворена моим потрясением, которое я не смог от нее утаить.
Скрестив руки на груди, девушка, не сводя с меня глаз, продолжила тихим голосом:
– Всякий раз, когда я заговаривала об этом, даже просто упоминала имя Деклана, папа начинал кричать, а мама плакать. Что-то явно не сходилось. Я не решалась признать это до папиного инфаркта. Было проще притворяться, что я не замечаю… Лео! Деклан покончил жизнь самоубийством?
Жестокий вопрос был задан без колебаний, но, когда я взглянул Молли в лицо, она вся сжалась, ожидая ответа.
– Нет, господи, нет! Он этого не делал!
Молли чуть заметно расслабилась.
– Ну? Очевидно, это была не случайная проблема с сердцем. Так чего я не знаю?
– Просто… – я тяжело вздохнул, уставившись на поверхность стола. – Дай мне минутку. Хорошо?
Я задумался. Принесли кофе, и это дало мне немного времени отсрочки, но потом я поймал себя на том, что сижу и тупо смотрю на латте, натужно пытаясь придумать, что же ей сказать.
Я знал, что Лейт и Даниэль Торрингтоны солгали миру о смерти своего сына, и у меня было предположение, почему они это сделали. Я также знал, что Молли ничего не знала о «недуге» брата при его жизни. Деклан просил нас помалкивать, и я понимал почему. Он боялся, что Молли плохо о нем подумает.
Прежде я не догадывался, что ложь ради ее блага продлится и после его смерти. Я презирал Лейта Торрингтона и все, что он собой олицетворял, но у меня не было даже тени подозрения, что этот человек опустится настолько низко.
– Лео, – очень мягко Молли напомнила мне о своем существовании.
Она старалась соблюдать деликатность, решив, что я до сих пор горюю о смерти близкого друга. Но я не горевал, по крайней мере, по-настоящему… Минуло уже десять