виноватым.
Молли тоже вскочила на ноги и теперь сверлила меня своим взглядом.
– Лео, – спокойно, но с непреклонными нотками решимости в голосе произнесла она. – Я заслуживаю знать правду, а никто, кроме тебя, не сможет мне этого рассказать.
Я вспомнил о последней ссоре с Лейтом в больнице. Труп Деклана остывал на койке позади него. Даниэль, лежа поверх сына, рыдала. Я вспомнил дыхание Лейта на моем лице и брызги слюны на своей коже, когда он окончательно утратил самообладание. Я помнил битву, которую вел сам с собой, сопротивляясь отвратительному желанию наброситься на старика. Я бы уложил его одним ударом кулака, одним метким ударом ноги. Он бы заткнулся, забрал назад эти жестокие слова, которые вонзались в свежие, исполосованные горем чувства.
«Ты грязный подонок! Это ты во всем виноват! Он бы ни за что не узнал, откуда это берется, если бы не ты и твоя убогая семья!»
Это была не моя проблема. Не мне ее рассказывать. Даже если она узнает, это ничем ей не поможет. Я боролся с искушением уйти, оставив ее стоять тут одну. Но, бросив взгляд на Молли, я увидел отчаяние в ее глазах. Я вздохнул.
– Это неподходящий разговор для кафе.
Молли вздрогнула, но моментально справилась со своими чувствами и подозвала официанта.
– Не могли бы вы перелить кофе в стаканчики на вынос?
Глава третья
Молли
Июль 2015 года
Лео очнулся после обеда. На этот раз, как только он приоткрыл глаза, стало ясно, что он находится в сознании. Когда я бросилась к нему с очками, его рука коснулась моей руки. Прикосновение показалось мне каким-то неловким. Я поняла, что ему не нравится то, что очки ему на нос надеваю я, а не он сам. Я улыбнулась про себя. Лео оставался все тем же упрямым, независимым человеком, которого я знала и любила.
– Привет, Лео, – мягко произнесла я.
– Привет, – прохрипел он.
Меня поразили глухота его голоса и непривычная сухость слов. Лео с шумом выдохнул воздух. На секунду его глаза закрылись. Руки переместились от лица к горлу.
Приоткрыв глаза, он прохрипел:
– Горло болит… Есть вода?
– Не знаю.
Я отчаянно жала на кнопку, вызывая медсестру. Тотчас же послышался звук приближающихся шагов. В палату вошла Альда. Среди медсестер она была одной из самых молоденьких, а еще Альда немного говорила по-английски. Ее темные брови при виде Лео поползли вверх. Девушка улыбнулась мне и захлопала в ладоши.
– Он очнулся!
За недели, проведенные в Риме, я лишь немного продвинулась в изучении итальянского, зато стала экспертом, вычленяя английские слова из мешанины ее ужаснейшего акцента.
– Он говорит, – сказала я.
Только сейчас я в полной мере осознала, насколько это удивительно и замечательно. Я ощутила, как слезинка катится по моей щеке. Я смахнула ее тыльной стороной ладони, впрочем, расстраиваться мне не стоило. Когда дело касалось его собственных чувств, Лео проявлял поразительную беспомощность. Слезами пронять