плавно перетекающая в самоуверенность.
– Давай, хоть попытаемся?
Не устоял Осинцев и сдался под таким напором. Сдался нехотя. Он не верил, что может что-то выгореть.
– Ну, хорошо…
И офицеры, хорошо поставленным шагом, направились в сторону девчонок.
– Позвольте…
Блондинка тотчас же оборвала Соловьева, а у Осинцева ревниво защемило что-то внутри: ему показалось, что блондинка смотрит на Соловьева как-то не так.
– Откуда такие щеголи? – она зажмурилась. – Ослепнуть можно от такого-то блеска.
Брюнетка залилась смехом.
Осинцев смутился, покраснев, отвел взгляд в сторону. Соловьев, наоборот, осмелел. Нахальничая, сказал:
– Мы – из провинции…
Брюнетка, хохоча, спросила:
– Из тамбовской или рязанской? Впрочем, – она окинула офицеров жгучим взглядом, – чего это спрашиваю? И без того видно: провинциал – он и в Африке провинциал.
Соловьев ответил, ничуть не смутившись, важно и с достоинством:
– Мы – из Свердловска, – Соловьев ответно улыбнулся девчонкам. А уральцам, – он прищелкнул пальцами, – всё нипочём… Даже столица.
– Ах, вот как? – веселясь, откликнулась блондинка. – Оно, да: Свердловск – не Рязань.
Соловьев решил блеснуть эрудицией.
– Между прочим, опорный край державы…
Брюнетка подхватила:
– Её добытчик и кузнец.
– Да… А что? Не так? – Соловьев, насупившись, притворился обиженным. – На уральцев можно положиться. Не мы ли пришли москвичам на помощь, когда в сорок первом слишком горячо стало? Пришли, своей могучей грудью встали и стояли на смерть.
Блондинка поспешила уточнить:
– Не вы, а ваши отцы
– А что? Мы хуже отцов наших? – Соловьев картинно повернулся. – Разрешите представиться: Никита… Соловьев…
Блондинка, встряхнув длинными густыми волосами, спросила:
– Товарищ ваш, что? Безъязыкий? Молчит и, краснея, все в сторону смотрит. Он, что, такой скромник или прикидывается?
Осинцев, понимая, что ведет себя не слишком-то дружески, продолжая не глядеть на девушек, выдавил из себя:
– Осинцев… Алексей…
Блондинка прыснула и отвернулась.
– Алексей-Алешенька, выходит?
– Почему смеетесь? Почему отворачиваетесь? – Осинцев явно обижен. – Если не нравлюсь, то…
– Наоборот, – смело глядя в глаза Осинцеву, сказала блондинка. – Слишком… Трудно глядеть на таких… Больно ярки…
– Шутите? – спросил серьезно Осинцев.
– Ничуть! Ведь правда: трудно глазам от такого блеска.
Соловьев хвастливо заметил:
– Из Кремля… На приеме были… Только что оттуда
– Заливает, – переходя сразу на «ты», сказала брюнетка. – Хвастун, как погляжу.
Осинцев поспешил заступиться за товарища.
– На этот раз говорит правду.
– Так и поверила, – блондинка фыркнула.
Осинцев все также обидчиво (ему не нравится, что не верят)