возрасте, перед тем, как отправить дочь в «Артек».
Формат был устоявшимся и не менялся в зависимости от тематики: они усаживались за большой
обеденный стол, причём Жора всегда сидел напротив дочери, лицом к лицу с ней, а Валентина –
за тем же столом, на отцовской стороне, но чуть сбоку, словно не имеющий права голосовать член
Политбюро. Когда Ляля подросла до уровня понимания того, какие пружины и каким именно
образом работают в настоящем, том самом Политбюро (Жора весьма обстоятельно и откровенно
просветил её на этот счёт в начале школьных каникул после восьмого класса, на даче, подальше от
стен и потолков, когда они собирали малину, время от времени лениво отмахиваясь от пчёл),
Ляля при следующей оказии предложила родителям переименовать их «малый Совнарком» в
«малое Политбюро». Жора весело рассмеялся, с готовностью похвалил её за то, что она стала
мыслить взрослыми категориями, после чего, всё ещё полушутя, процитировал Алексея
Константиновича Толстого:
Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
И умная Ляля поняла, что её идея осуществится, если вообще осуществится, только когда и
если Политбюро разделит историческую судьбу Совнаркома.
На этот раз «малый Совнарком» собрался весьма оперативно – на следующий день после
визита Савченко. Отец шутливо, постучав чайной ложечкой по розетке с айвовым вареньем,
объявил заседание открытым и сказал, что на повестке дня три вопроса: впечатления, которые
оставил о себе юный авиаконструктор, перспективы его карьерного роста и «разное».
Ляля по-детски беззаботно жевала золотистый, неправильной формы кусок айвы из
варенья, пытаясь понять, как бы охарактеризовал егерь его геометрическую форму – додекаэдр
или октаэдр? – и за беспечным хихиканьем пытаясь скрыть волнение. Мнение отца в семье
считалось решающим, и она это знала. Жора, в лучших традициях дипломатического дискурса,
начал, что называется, за здравие:
– Ты знаешь, дочь солнечной Армении, наш вчерашний визитёр меня обнадёжил. Не
перевелись ещё умные головы на Руси! А именно: в провинциях! Я готов отдать десяток
столичных хлыщей из московских спецшкол за одного такого парадоксально мыслящего – но
мыслящего! – Здесь Жора по-лекторски поднял палец вверх, – провинциала-знатока поэзии. Тем
более что он весьма выборочно относится к поэтам. И подчас даёт довольно резкие оценки. Я,
наверное, пристрастен и, грешен, питаю слабость к дерзким и самоуверенным провинциалам. «Из
грязи в князи» – в этом что-то есть! Твой пришелец из Изотовки – это, как выражаются наши
потенциальные противники по ту сторону океана, – классический underdog. Из такого
человеческого материала в условиях загнивающего и умирающего капитализма получаются
министры финансов, а то, глядишь, и