в лицо соседа.
В этот вечер Треслер узнал много нового, особенно в области сквернословия. Он ужинал в бараке вместе с остальными рабочими, и его новые товарищи всячески изощрялись для него, вокруг него и на его счет. Прислушиваясь к их разговору, к вспышкам диких инстинктов и примитивной дружбы, он начинал думать, что все они не знали забот и жили минутой. Даже их ненависть к управляющему и хозяину ранчо, казалось, затихала с каждым ругательством, которое они отпускали по их адресу.
Когда сгустились сумерки, рабочие начали расходиться. Аризона показал Треслеру предназначенную для него койку и, заботливо расстелив на ней одеяло, сказал ему на прощанье:
– Слушай, Треслер. Я человек бывалый и могу дать тебе один совет. Если тебе будут слишком досаждать, пускай в ход револьвер. Никто в мире не посмеет тронуть тебя пальцем, если ты умеешь брать прицел. Прощай!
Но Треслер удержал его.
– Еще одно дело, Аризона. Мы с тобой почти одного роста. Не можешь ли ты уступить мне пару обыкновенных штанов, какие у вас принято носить.
Пастух слабо улыбнулся и направился к своей койке. Минуту спустя он возвращался с парою новых молескиновых штанов и бросил их на койку Треслера.
– Получай их на память за то, что ты не побоялся Джека.
– Спасибо. Но я тебе заплачу…
– Ни за что на свете, мистер! Прощай!
Глава IV
Ночные всадники
В эту ночь Треслер, несмотря на усталость, долго не мог уснуть. Слишком много мыслей шевелилось в голове, и непривычная окружающая обстановка не располагала его к покою. В бараке было душно, и два ряда коек с распростертыми на них человеческими телами, слабо освещенные двумя масляными лампами, производили впечатление тюрьмы.
Присев на край койки, он оглянулся на своих новых товарищей. Некоторые из них уже спали, другие молча курили, завернувшись в одеяла. Один держал в руке растрепанную книжку и напряженно всматривался в ее страницы.
Треслер набил трубку, зажег ее и с облегчением вышел на свежий воздух.
Было около десяти часов. Луна еще не взошла, но небо уже отливало синеватым сиянием, в котором все окружающие предметы принимали странную фантастическую форму. Воздух был наполнен слабым жужжанием насекомых. Изредка какая-нибудь из собак, охранявших ранчо, заливалась лаем, или слышался заунывный вой голодного койота, но затем все стихало, и ничто больше не нарушало спокойствия ночи.
Расхаживая взад и вперед вдоль темного барака, Треслер курил и раздумывал. И, как ни странно, его мысли неизменно возвращались к смуглому лицу Дианы Марболт, к ее грустным глазам, впервые взглянувшим на него из-под широкополой соломенной шляпы. Он чувствовал потребность узнать поближе историю этой странной девушки, разгадать и, может быть, устранить причину ее печали.
Выкурив свою трубку, он решил немного прогуляться и медленно пошел по направлению к строениям, расположенным по другую сторону лужайки.
Его внимание привлекло светящееся окно в доме управляющего. В этот час ему вовсе не хотелось встретиться с Джеком, и он