краснота.
– Сейчас Сергей Сергеевич придёт. Идите переоденьтесь.
Анатолий вошёл в смежную комнату, вытащил из сумки джинсы и свежую рубаху, скинул с себя трико и переоделся. Рубаха выглядела помятой, но Анатолий решил, что для сельской местности сойдёт и так. От резких движений снова закружилась голова. Он присел на кровать и минуты три сидел, успокаиваясь.
Дверь резко отворилась, и в палату вошёл мужчина средних лет. Он был одет во всё серое: серые, в еле заметную полоску брюки, заправленные в яловые сапоги, серая, в мелкую клетку рубаха, серый однотонный костюм, серая фуражка, и лицо выглядело под цвет одежды – тоже серым и угрюмым. Мужчина был невысокого роста, но широк в плечах. Он уверенно стоял в дверях, пристально рассматривая Анатолия.
– Ты откуда к нам заявился? – сразу переходя на «ты» спросил мужчина.
– Я к вам не заявился. Меня старик привёз.
– Да знаю я, кто тебя привёз.
Он открыл папку, которую до этого держал подмышкой, и достал оттуда паспорт Анатолия с вложенными в него билетами.
– Здесь твоя фотография?
– Да. Это мой документ. Верните его мне.
– Что это за документ, и почему здесь всё на иностранном языке написано?
– Это мой паспорт. Он выдан мне в Германии. Там, между прочим, виза на белорусском языке.
Анатолия начали уже раздражать вопросы мужчины.
– Странные вопросы вы задаете. Врываетесь сюда. Не представились, кто вы такой. Каким-то образом завладели паспортом, который принадлежит мне. Вообще, должен я на ваши вопросы отвечать?
– Конечно, – самоуверенно ответил мужчина. – Я – председатель сельсовета. Я здесь советская власть. Этот документ останется у меня до выяснения. Звать меня Сергей Сергеевич. Оставайся до обеда здесь. После обеда приедет комендант, он и решит, что делать с тобой.
– Со мной ничего делать не надо. Отвезите меня на станцию к любому поезду, который идёт в Барановичи.
– Да, Пахомыч прав, странный ты какой-то. Ближайшая от нас железнодорожная станция находится в полста километрах отсюда.
С последними словами Сергей Сергеевич вышел, захлопнув за собой дверь.
Анатолий прилёг на кровать прямо в одежде. «Странно, – думал он, – каким образом я оказался за столько километров от железной дороги?» Ссору в поезде он помнил, также помнил удар по голове. А дальше в памяти был провал. Ну не мог же он с сумкой и с травмой головы прошагать в беспамятстве по лесу такое большое расстояние. Что-то тут не сходится.
То ли от расстройства, то ли от травмы опять заболела голова. Он поднялся с кровати, открыл сумку, нашёл в боковом кармашке случайно завалявшуюся таблетку парацетамола и вышел из комнаты в ординаторскую.
Нюра всё ещё сидела за столом и заполняла какой-то формуляр. Запах духов был теперь не таким интенсивным, но, смешавшись с запахом лекарств, стал неприятным.
– У меня,