пол! Проваливай пока! – буркнул он, подумав, что сегодня это дело не выгорело. Почему-то размягшая душа его хотела не этого; лезть на окровавленную бабу ему явно не хотелось. Было скучно и противно.
Она, едва не теряя сознание, с трудом перевернулась на живот, потом, шатаясь, встала, удерживаясь за край стола. Стены, потолки, диван поплыли куда то в сторону. Кровь из носа хлестала в покрасневший платок. Собравшись, она поплелась к выходу. Морозный воздух, коснувшись её лица, придал ей немного сил, чтобы двигаться домой – к бараку.
Когда она ушла. Еменгулов налил себе и выпил закусив. Рассмотрел пятна крови на полу. Подумал, ё моё! Скоблить придётся, а то пойдут разговоры. Впрочем, разговоры все равно какие-нибудь пойдут, обсмеют ещё суки. Чёрт, какая глупость получилась, сетовал он, быстро хмелея. Минут пять ему пришлось скоблить пол, стоя на карачках. Потом он устало развалился на диване, чувствуя, как горячая волна разливается по организму. Эх, чёрт, сегодня так хотелось чего-нибудь такого… ну, да ладно, ещё не всё потеряно.
– Дневальный! – заорал он.
Прибежал рядовой, дежуривший у входа в контору.
– Приведи-ка эту, как её, ну, помнишь, из третьего барака, скажи на регистрацию, – приказал Еменгулов.
– Спят уже все, наверное, – попытался отбрехаться дневальный.
Еменгулов так зыркнул на него, что тот побежал боком, словно опасаясь пулю вдогонку получить.
Затем, в ожидании, Еменгулов попытался настроить себя на прежний кураж. Однако не получалось почему-то. Даже хмель не помогал. И эту дуру с огромными сиськами из третьего барака совсем не хотелось. Сейчас припрётся, сука, и подол сразу задерёт. Тьфу, бля, – тоска одна. На сегодня вечер был точно испорчен. Вот, стерва!
Девица пришла с сонными глазами, видать уже от топчана оторвали. Делай скорее что надо, говорил весь её вид, да я опять спать пойду. Еменгулов коротко и яростно глянул на неё.
– Пошла, вон! – рявкнул он сердито и пьяно. Девица испуганно и недоумённо попятилась к выходу.
Изольда в это время пошатываясь пробиралась к бараку. Её поташнивало от сотрясения и пьяной одури. Несколько раз падая по дороге, она с трудом добралась до места. В переполненном бараке, пропахшем сладковато-кислым бабьим потом, было темно, все спали. Поэтому не неё никто не обратил особого внимания, ночью многие часто выходили по нужде. Пробравшись на ощупь в темноте, она стянула валенки, скинула телогрейку и ткнулась в жёсткую соломенную подстилку. В темноте ей всё ещё мнилось раскосое лицо Еменгулова, озарённое сладострастным веселием. Давай.., давай… давай…, – омерзительно пульсировала в ушах дробь его пьяного вожделения.
Утром, разглядев кровь, бабы не стали её будить на работу, кивая головами с пониманием. Дело было обычное, пускай отлежится девка, она теперь на особом положении.
Владимир и Изольда
В тот день Владимир, сдав дежурство, заглянул в контору, когда день уже близился к вечеру. Ганс, как об