хорошего оружия. Даже фитильное ружье встречается у них не везде, но иногда заменяется луком и стрелами. Кроме охоты, немалым развлечением номадов служат путешествия к различным кумирням для богомоления или на конские скачки.
С наступлением осени несколько изменяется жизнь монголов. Они собирают своих отгулявшихся в течение лета верблюдов и ведут их в Калган или в Куку-хото, Хух-хото, Гуйсуй, чтобы взять подряд на извоз: в первом месте чай до Кяхты, а во втором, то есть в Куку-хото, продовольствие китайским войскам, расположенным в Улясутае и Кобдо, или купеческие товары, назначенные в те же самые города. Третья, несравненно меньшая, часть верблюдов употребляется на извоз соли из ее месторождений в осадочных озерах Монголии в ближайшие города собственно Китая. Таким образом, в течение осени и зимы все верблюды Северной и Восточной Монголии находятся в работе и приносят своим хозяевам огромные барыши. Затем, с наступлением апреля, извозы прекращаются, истомленные животные отпускаются в степь, а их хозяева предаются отдыху и полной бездеятельности в течение 5–6 месяцев.
Самые ничтожные расстояния, хотя бы только в несколько сот шагов, монгол никогда не пройдет пешком, но непременно усядется на лошадь, которая для этого постоянно привязана возле юрты. Стадо свое номад также пасет сидя на коне, а во время путешествия с караваном разве только в страшный холод слезет с верблюда, чтобы пройти версту или много две и разогреть окоченевшие члены. От постоянного пребывания на коне даже ноги номада немного выгнуты наружу, и он охватывает ими седло так крепко, как будто прирос к лошади. Самый дикий степной конь ничего не поделает с таким наездником, каков каждый монгол. Верхом на скакуне номад действительно в своей сфере; он никогда не ездит шагом, редко даже рысью, но всегда как ветер мчится по пустыне. Зато монгол любит и знает своих лошадей; хороший скакун или иноходец составляет его главное щегольство, и он не продаст такого коня даже в самой крайней нужде. Пешая ходьба до того во всеобщем презрении у номадов, что каждый из них считает стыдом пройти пешком даже в юрту близкого соседа.
Одаренные от природы сильным телосложением и приученные сызмальства ко всем невзгодам своей родины, монголы пользуются вообще отличным здоровьем. Они необыкновенно выносливы ко всем трудностям пустыни. Целый месяц сряду без отдыха идет монгол в самую глубокую зиму с караваном верблюдов, нагруженных чаем. День в день стоят 30-градусные морозы при постоянных северо-западных ветрах, еще более увеличивающих стужу и делающих ее нестерпимой. А между тем номад, следуя из Калгана в Кяхту, постоянно имеет ветер встречу и по 15 часов в сутки сидит, не слезая с своего верблюда. Нужно быть действительно железным человеком, чтобы вынести такой переход; монгол же делает в продолжение зимы взад и вперед четыре конца, которые в общей сложности составляют 5000 верст [5300 км]. Но натолкните того же самого монгола на другие, несравненно меньшие, но неведомые для него трудности