они путешествовали налегке. Лишь две вещи принесли с собой из Лагаша: мягкое одеяло из овечьей шерсти и деревянную флейту, потемневшую от времени, покрытую резьбой. Иногда, ночами, Эррензи играл на ней, и тогда умолкали птицы, и собаки не лаяли, а люди, едва заслышав звуки флейты, спешили сделать охранительный знак, – такой тоскливой была эта музыка, такой пронзительной и чужой.
Но кого люди бояться, тому и приносят дары, Тику видела это много, много раз. И потому…
– Пойдем, – сказал Эррензи и встал. Тику поднялась вслед за ним. Звякнули ножные браслеты, порыв ветра всколыхнул одежду. – Пусть Урук узнает, кто пришел к его стенам!
Таблица 2
Тридцать лет миновало,
Где сестра моя, Тику, не ведал никто.
Тридцать лет миновало,
Как пропала она,
И одни говорили: "Мертва",
Другие: "Сбежала".
Я же вырос, писцом стал в храме великого Ану.
В молитвах сестру вспоминал,
Но не думал, что снова увижу.
Но в тот вечер увидел ее.
Возле колодца, на площади,
люди толпились,
двух чужаков окружив.
Мужчина одет был по-царски,
серьги сияли в ушах,
на плаще золотые застежки,
пояс с кистями, но сам – безоружен.
Смотрел он надменно
И волосы в свете заката пылали.
Девушка возле него – как верховная жрица,
Вся в украшениях, в светлой одежде.
Вдруг повернулась – узнал я сестру.
Темные волосы волнами падают,
Ими ветер играет.
Лицо, что я помнил, и все же чужое.
Тридцать лет миновало,
Но она, как и прежде –
Юная дева, весенний рассвет.
Я подумал: "Ее дочь или просто похожа".
Не подошел и остался стоять, наблюдая за ними.
О чем говорили они, я не слышал.
Но видел, что спор завели горожане,
пытались узнать, что за люди.
Чужак же молчал, а потом рассмеялся и крикнул:
"Объясни же им, Тику!"
И понял я – это и правда сестра.
Она повернулась, шагнула вперед.
Эльишби, кузнец, заступил ей дорогу.
Был он высок, она до плеча ему не доставала.
Ни слова сказать не успел он, –
Сестра моя, Тику, ударила вдруг по щеке его,
Резко, открытой ладонью, как женщины бьют.
Отлетел от удара он, рухнул на камни.
Застонал, шевельнулся, подняться не смог.
Она ж засмеялась.
И увидели мы, что глаза чужаков,
Как глаза тех зверей из степи,
Что добычу почуяли, вышли на след.
Отпрянули люди от них,
Чей-то голос раздался:
"Знаю, знаю его! Из Ниппура он, демон, рыжеволосый,
Жаждущий крови и смерть приносящий!"
Вместе с другими бежал я оттуда,
О сестре никому не сказал я ни слова.
Лишь втайне оплакал ее, понимая:
Не человек она больше, но демон.
Так