индикатор поясняет нам данный “парадокс”: в империях угнетенные народы всегда являются должниками и вынуждены кормить своих “старших братьев”, оказывать им гостеприимство, так как они – представители доминирующего этноса. Это норма, которая считается сама собой разумеющейся.
Хотя все члены доминирующего этноса “ощущают” себя хозяевами по отношению к подчиненному этносу, тем не менее в своей среде, естественно, не все они являются членами высших страт, элиты общества.
Не все члены доминирующей группы по экономическому статусу стоят выше членов угнетенной группы. Даже сильно стратифицированное общество терпит некоторый диссонанс между экономическими и этническими статусами групп.
Но этот диссонанс не должен быть большим. Например, в США бедный чернокожий принимается как обычное явление, тогда как бедный представитель белой расы – скорее как исключение, аберрация, а не как свидетельство социального неравенства. Точно так же член угнетенного этноса может стать членом элиты в своей группе, но не быть признанным в качестве такового вне границ своего этноса. Однако когда элита угнетенного этноса становится многочисленной и сильной, она стремится уже подняться выше по лестнице статусов всего общества. Тем самым эта элита начинает угрожать системе субординации.
Вторым индикатором этнической субординированности общества является механизм выбора лидера. Это как бы операциональный тест, свидетельствующий о существовании ранговой системы. Лидер или группа лидеров подчиненной группы должны быть приемлемыми для доминирующей группы, иначе она отклонит этих людей и выдвинет других. Недостаточно быть известным и уважаемым в своей (подчиненной, угнетаемой) группе. Отсутствие автономии в выборе своих лидеров – явный признак этнической субординации[75].
Между тем те группы, которые не входят в ранговую систему, более свободны в выборе своих лидеров. В них, вследствие этого, наблюдается разнообразие лидеров по социальному происхождению, личным чертам, квалификации и другим признакам. Если в обществе или в одном государстве живут несколько таких этносов, тогда их общение становится проблематичным из-за упомянутых психологических различий их лидеров.
Когда существовал Советский Союз, руководителям всех республик нетрудно было общаться друг с другом: они имели большие сходства как по происхождению, так и особенно по линии своей карьеры. В настоящее время, когда на месте бывших союзных республик возникли независимые или полунезависимые государства, между их лидерами, тем более политическими и экономическими элитами, уже значительно больше различий и им намного труднее общаться и решать возникающие задачи. Вероятность возникновения конфликтов вследствие этих социально-психологических и иных различий значительно возросла. Очевидно, что обсуждаемые здесь вопросы касаются проблемной сферы “этнос и лидерство”, рассмотрение которой – отдельная крупная задача