заплатить за неосторожность, – прошептала она чуть слышно. Потом, подняв на него полный ледяной холодности взгляд, сказала: – Ты получишь завтра утром тысячу двести гульденов в обмен на украденные письма.
– Я аккуратно в этот же час буду завтра здесь, – отвечал он самодовольно. – Не угодно ли моей чарующей супруге приказать мне еще что-нибудь?
Не трогаясь с места, она указала ему пальцем на дверь.
Со двора послышался громкий звонок.
– Господин фон Штилов! – доложила вошедшая девушка. И тотчас же в прихожей послышалось бряцание сабли.
– Желаю вам много успеха и удовольствия! – крикнул Бальцер и ушел боковой дверью.
Только что он вышел из комнаты, как черты молодой женщины изменились как по волшебству. Суровые, резкие линии, придававшие во время разговора с мужем лицу ее сходство с восковой маской, сгладились, стиснутые зубы разжались, глаза заискрились магнетическим блеском.
Она приподнялась и протянула руки навстречу гостю.
Штилов, свежий и изящный как всегда, поспешил к ней и остановился на миг, точно ослепленный ее красотой, затем нагнулся и припал губами к ее ротику.
Она обвила его руками и скорее выдохнула, чем сказала:
– Милый друг!
После продолжительного объятия он пододвинул низенький табурет к кушетке, на которой она лежала, и сел таким образом, что головы их оказались на одном уровне. Она легким, грациозным движением изменила позу и прильнула головой к его плечу, сжимая обеими ладонями его правую руку, закрыла глаза и прошептала:
– О, как я счастлива!
Прелестную картину составляли эти две изящные, молодые фигуры. То была картина настоящего, счастливого, мимолетного мгновения, которым наслаждаются, не спрашивая, что было прежде и что будет потом.
Глубокий вздох вырвался из груди молодой женщины и отозвался дрожью в ее теле, приникшем к возлюбленному.
– О чем вздыхает моя дорогая Тони? – спросил Штилов. – Чего тебе недостает, – тебе, созданной для того, чтобы сеять счастье?
– О, мой возлюбленный! – отвечала женщина, снова вздыхая. – Я не всегда так счастлива, как теперь, на твоей груди, и вот только что… – Она запнулась.
– Что было только что? – переспросил он. – Что могло заставить тебя два раза так тяжело вздохнуть? Тебя, которой подобает только улыбаться и – целовать!
И, подняв голову молодой женщины, он нежно ее поцеловал.
– Мой муж был здесь, – сказала она, вздыхая в третий раз.
– Ага! И что было нужно этому несчастному, который называет своим такой цветок и не умеет наслаждаться его ароматом?
– И для которого он никогда не благоухает, – вставила она живо. – Он изводил меня упреками, ревностью…
Тони запнулась, потом приподняла прекрасную голову, немного отодвинулась и снова опустилась на красную подушку, не выпуская его руки из своих.
– Видишь ли, – сказала она, – прежде, когда он упрекал меня и разыгрывал Отелло, если кто-нибудь за мной ухаживал, мне