завопил, разжал руку – и в следующую секунду Выдра с Телемой бросились в разные стороны.
Только бочка осталась лежать, помятая и больше не нужная.
Они встретились где условлено – на холмике по фуникулёром, где новенькие гостевые дома и ржавая трансформаторная будка.
– Я чуть не провалилась, – признала Телема.
Штаны были в пятнах от жижи, но лицо сияло.
– Ничего страшного, – сказал Выдра, – Бочка была неглубокой.
– Я про другое. Он мог догадаться, что масоны тут не при чём. Масоны, как ты наверное слышал, считают себя стоиками, верно?
– Ну, наверное. Я с масонами пока не работал.
– А теперь скажи – ты помнишь, кто жил в бочке?
– Кажется, Гекельберри Финн. Но он, насколько я понял, не масон.
– Не только! Ещё в бочке жил афинский философ Диоген. Если что, это была другая бочка, не та, что у Гекельберри Финна. Так вот, Диоген был киник, а не стоик, понимаешь? И поэтому если бы хозяин был посвящён в тайные науки, он бы мог догадаться, что масонских, стоических бочек не бывает. Бочки бывают только кинические.
– А где жил Анаксагор?
– Не знаю. Наверное, в Афинах. Тогда все жили в Афинах, это было, наверное, модно. Но уж точно не в бочке. Он же был, наверное, обеспеченный человек, со своей обсерваторией, раз умел падение метеоритов предсказывать. А обсерватория в бочке уже н поместится.
– Ты всё ещё хочешь украсть тот метеорит?
Телема поджала губы.
– Пожалуй… нет. Его теперь слишком хорошо охраняют. И ещё – я люблю тайны намного больше, чем метеориты.
– Значит, ты со мной?
– А как же! Артефакты – это мелочёвка. Всё равно археологи через год новых накопают.
7. Атака конопляных джунглей
Кобзарь проснулся ближе к вечеру. Ему снились ларьки.
Это был типовой городской рынок, какие есть и в Виннице, и в Харькове, и в Днепропетровске (Днепропетровск тогда ещё не переименовали). Но этот рынок по-настоящему огромен, ещё больше одесского Привоза. На многие километры вокруг расходился лабиринт чумазых ларьков, лотков под целлофаном, картонных коробок и деревянных ящиков.
Где-то здесь продавали что-то очень особенное и драгоценное. Не пластмассовое, не позолоченное, самое настоящее. То, что ещё долго прослужит.
Что это было? Кобзарь не знал, потому что так и не нашёл этого загадочного предмета. Сколько он не ходил, везде были всё те же дощатые лотки с немытой картошкой на целлофане.
Он проснулся и долго лежал. Подробности сна осыпались, как увядшие лепестки. Что же он искал на этом бесконечном рынке? Он не знал этого во сне и он не смог вспомнить, когда проснулся.
Кобзарь тяжело поднялся с кровати. Вышел на веранду, зажёг печку, поставил большой синий кофейник. Он привык к кофе в Запорожье, где из крана течёт жёсткая вода, так что вкусный чай на ней не заваришь.
На столике была по-прежнему расстелена та газета, которую он привёз с собой. Передовица кричала: «Аналитики: распад России уже