их разлучили, продолжала ждать его, как ей его недоставало… Разве не она, нарушив волю короля, безрассудно бросилась на его поиски, ввергнув себя в неисчислимые беды?
Но тут она увидела, что внимание Жоффрея де Пейрака чем-то отвлечено. Он с интересом смотрел на дверь салона, которая тихонько, тихонько приоткрывалась… Это было нечто необычное. Мавр, охраняющий дверь, хорошо знает свое дело. Кто мог позволить себе без приглашения войти в апартаменты величественного хозяина? Ветер или туман?
Порыв ледяного ветра ворвался, внеся с собой клубы тумана, который рассеялся в теплом воздухе салона. И в этом туманном занавесе появилась маленькая фигурка: зеленый атласный чепчик, огненно-рыжие волосы. Эти две яркие краски с особой силой выделялись на фоне сереющего за дверью дня. За спиной Онорины виднелось укутанное, пожелтевшее от холода лицо караульного мавра.
– Почему ты разрешил ей войти? – спросил его Жоффрей де Пейрак.
– Девочка искала мать.
Онорина подбежала к Анжелике:
– Мама, где ты была? Мама, пойдем!
Анжелика плохо видела ее. Она смотрела на обращенное к ней растерянное личико, на чуть раскосые проницательные глазки Онорины. Дочь появилась так некстати и так неожиданно, что на какое-то мгновение Анжелика вновь испытала однажды уже пережитые чувства: отвращение к этому созданию, которое она родила против своей воли, отказ признать его своим ребенком, отказ от собственной крови, смешанной в этой девочке с грязным источником, яростное неприятие того, что произошло в тот страшный день, жгучий стыд.
– Мама, мама, где ты была целую ночь? Мама!
Девочка настойчиво повторяла это слово, которое обычно редко произносила. Защитный инстинкт, так сильно развитый у детей, диктовал ей это необыкновенное слово, единственное слово, которое могло вернуть ей мать, вырвать ее из рук этого Черного человека, который позвал ее и запер в своей красивой, словно во дворце, комнате, полной сокровищ.
– Мама, мама!
Онорина здесь. Она – знак того, что ей, Анжелике, нет прощения, печать на двери потерянного рая, – так некогда королевские печати на дверях Отеля Веселой Науки навсегда обозначили конец света, конец целой эпохи ее жизни, счастья.
Образы былого мелькали перед глазами Анжелики, смешиваясь с реальностью.
Она взяла Онорину за руку.
Жоффрей де Пейрак смотрел на девочку. Он прикидывал в уме ее возраст: три года? четыре? Следовательно, она не дочь маршала дю Плесси. Тогда – чья? По его слегка иронической и презрительной улыбке Анжелика догадывалась, о чем он думает. Случайный любовник. «Красавец с рыжими волосами!» Сколько их приписывали ей, прекрасной маркизе дю Плесси, любовнице короля Франции, вдове графа де Пейрака? И даже сейчас еще она не смогла бы рассказать ему всей правды об Онорине. При одной мысли об этом все ее существо восставало от стыда. Признаться в такой мерзости – все равно что показать