торговый центр.
«„Шоппинг-терапия“ – так это, кажется, теперь называется, когда идёшь за покупками, чтобы душу успокоить», – думал Томас Лонг, пытаясь понять, почему он вдруг зашёл в этот дорогой пассаж, в модные бутики.
Томас Лонг и раньше заходил в этот сверкающий торговый зал, его иногда посылали сюда в качестве консультанта по корпоративным подаркам: перед Рождеством и прочими деловыми празднествами.
И сейчас его потянуло к красивым вещам, хотелось смотреть на них, прикасаться, представлять, как однажды он, возможно, будет обладать ими.
И хотя он был в магазине, как в музее, лишь благодарным созерцателем, всё же терапия возымела своё действие.
Ему здесь было действительно хорошо, он не чувствовал и капли раздражения от того, что сам не принадлежит к классу покупателей красующихся в витринах вещей, что недостаточно богат и элитарен для этого.
Он не стеснялся своего внешнего вида, не совсем соответствующего обстановке.
На нём не было дорогой одежды, модной причёски, брезгливого взгляда и вальяжности жестов, но никто из продавцов не разглядывал его оценивающе, не попрекал, не выгонял.
Томас Лонг поднялся по изящной винтовой лестнице на третий этаж пассажа, не вполне понимая, что ему там надо.
Наверху располагался антикварный магазинчик с отделом старинных драгоценностей.
На стенах висели очень старые на вид холсты в золочёных рамах, съеденных патиной, в углах комнаты стояли стеклянные башни-витрины с утварью из дорогих металлов и камней.
В магазинчике, кроме него, был всего один посетитель, улыбчиво беседующий с продавцом у прилавка.
В руках его была золотая чаша, украшенная драгоценными камнями зелёного цвета – скорее всего, изумрудами.
Видно было, что продавец и покупатель давно знакомы, они общались по-свойски, улыбались, шутили и Томаса Лонга совсем не замечали.
Вдруг где-то в глубине служебного помещения зазвонил телефон, и продавец, извинившись, ушёл, оставив посетителей магазина без присмотра.
Томас Лонг же продолжал наблюдать за господином, державшим в руках золотую чашу.
Тот вертел её в руках, разглядывал со всех сторон, потом поднял над головой и внимательно посмотрел на дно её.
«Наверное, хочет пробу найти, в подлинности убедиться», – подумал Томас Лонг.
Но затем господин с чашей сделал нечто странное: обхватил её крепко двумя руками, прижал к животу, поднял вверх голову и закрыл глаза.
Томас Лонг затих, почти не дышал, не желая выдать своего присутствия при этом непонятном действии.
Вдруг чаша стала меняться в цвете, посветлела и как будто чуть увеличилась в размерах.
А потом и вовсе засияла спокойным холодным светом – и человек, державший её, покрылся белым, не режущим глаз свечением.
Это продолжалось несколько мгновений, после чего чаша заискрилась, будто электричеством.
Мужчина