в глаза.
Солнце, начинающее новый день.
Девочка, начинающая новую жизнь.
У каждого впереди была неизвестность…
…Рейн сквозь сон ощутил пустоту рядом и вскочил. Но тревога была ложной. Он спокойно сел у костра. Увиденное его заворожило.
Облако рыжих волос над обрывом и запутавшееся в нем солнце. Тишина осеннего утра разлилась вокруг. Мир замер.
Он мог бы смотреть на это вечно.
Но Рыжая обернулась. С радостной улыбкой она побежала навстречу Рейну. Он подхватил ее и закружил. Звонкий смех стряхнул тишину с вековых сосен.
– Доброе утро! – кричала Рыжая всему вокруг. – Доброе утро! – шептала горячо Рейну.
– Доброе…
Они долго сидели, обнявшись над обрывом.
Солнце поднималось. Мир просыпался. Новый день набирал силу…
…Игры, шутки, прогулки по лесу и долгие разговоры ни о чем.
Девчонка совершенно ошалела от новизны жизни, но в какой-то момент Рейн взял Рыжую за руку и посмотрел очень серьезно.
– Что с тобой не так? – он пристально смотрел ей в глаза.
Рыжая перестала щебетать. На лице проявилась явная досада. Она искала слова. А потом сказала прямо:
– У меня больное сердце. Что-то врожденное и очень серьезное…
– Что говорят врачи?
Рыжая вынуждена была говорить на ненавистную ей тему.
– Говорят, что нужна операция, но ты же понимаешь… – она подняла глаза. – Давай не будем об этом больше говорить никогда.
В зеленых глазах стояли слезы. Рыжая держалась на одной гордости, до крови закусив губу.
Рейн обнял ее и прижал к себе.
– И поэтому ты решила, что тебя нельзя любить? – голос его звучал мягко и твердо одновременно.
Рыжая часто закивала, и слезы покатились градом по конопатым щекам.
– Не плачь, не надо…. Ты же не виновата. Ты вынуждена жить с этим… – он гладил ее по голове, – Но ты забыла о чуде…
– Какое там чудо, если вокруг только – нельзя, нельзя, нельзя… – девчонка со злостью вытерла глаза. – Чувствуешь себя не человеком, а…
– Успокойся, ты вернешься домой, и все будет хорошо…
Рыжая взвилась, не дав ему договорить.
– Домой?! Да я лучше сигану с этого обрыва! – она подбежала к самому краю и глянула вниз. – Авось твое чудо произойдет, и я научусь летать!
Рейн медленно подошел и взял ее за плечи. Его глаза спокойно выдержали шквал молний.
– Можешь. Но, по-моему, это – трусость.
Он не спеша пошел к костру.
Рыжая осталась наедине с собой.
Уезжая в ночь с Рейном, она надеялась навсегда отделаться от прошлого.
Она верила в чудо, но по-другому. Кто-то должен был решить все задачки. А ей осталось бы записать ответ…
…Плечистая фигура неспешно возилась у костра.
Рыжая поглядывала в сторону Рейна. Ей хотелось, чтобы он все бросил и был только с ней. Это его спокойствие и внешнее равнодушие…